Тимур Хромаев: Полтриллиона гривен. В Нацкомиссии рассказали о масштабах вывода денег из Украины в офшоры
Думки 29.09.2015 10:43
НВ встретило главу Нацкомиссии на Одесском финансовом форуме, и поинтересовалось какие уже есть наработки, кроме расширения полномочий НКЦБФР, направленные на оздоровление и развитие финсектора.
- Фондовый рынок в предыдущие годы часто использовался для вывода капитала из страны. Сейчас какие шаги предпринимаются для того, чтобы этому противодействовать?
- Нам крайне важно сократить количество злоупотреблений на финансовом рынке и ограничить и количество, и возможности использования финансовых инструментов для проведения таких операций. Поэтому Комиссия активно чистит рынок, убирает всех сомнительных эмитентов, в том числе, начинает правоприменения в отношении участников рынка, которые занимались данными операциями. То есть можно сказать, что активно. Но у нас работа с двух сторон ведется – Национальный банк и Комиссия работают в тандеме, чтобы пресекать такие проявления.
- Сколько из страны в оффшоры выводилось денег?
- За последние 18 месяцев где-то полтриллиона гривен, которые вращались на этом рынке. Это обращение через оффшоры, точнее через иностранные компании и украинские общества, которые использовались для обеспечения этого оборота. Также эти инструменты использовались для улучшения финансовых показателей банков и страховых компаний. И эта тенденция продолжается. Но это уже становится очень сложно делать.
- Какие основные схемы используются для вывода капитала, и как вы сейчас их закрываете?
- Это покупка мусорных ценных бумаг, затем конвертация этой валютной выручки для зачисления на иностранные счета. Это уже не возможно, потому что мы выявляем всех эмитентов и останавливаем эти операции. Но таких операций можно насчитать десятки видов.
За последние 18 месяцев оборот через офшоры составил полтриллиона гривен
- Сейчас Комиссия идет путем очищения рынка, которым шел НБУ в течение последних полутора лет. Какие компании и бумаги вы выводите с фондового рынка?
- Это большое количество, но названия конкретных обществ, или компаний, или эмитентов вам ничего не скажут. Это сотни.
- Причины вывода с рынка были разные?
- Разные. Первопричина – это злоупотребления на финансовом рынке. Здесь нет никакой политики, никакого субъективизма, это прямое злоупотребление и абсолютно негативные финансовые последствия для страны, для инвесторов.
- Какой ущерб от этого понесло государство?
- Например, мы остановили торги компании, стоимость которой достигала 150 миллиардов гривен. Такая стоимость была подкреплена обращением соответствующей суммы средств. Поэтому можно четко сказать, что это и есть тот эффект, те негативные последствия, которые государство понесло.
Тот же “Код Инвест”, известная компания [из Днепропетровска, которая была выведена с фондового рынка в июле 2015-го, как таковая, что представляет угрозу инвесторам. Ее акционеры зарегистрированы на Виргинских островах – оффшор связывают с группой Приват]. Никакой деятельности она не осуществляет, но она стоит больше, чем “Укрнафта”, “Мироновские хлебопродукты” и другие компании, которые котируются на рынках, и стоимость их значительно меньше.
- В июле также приняли решение о выводе из фондового рынка дочерних структур российских банков, в рамках принятого весной закона о деятельности компаний, принадлежащих стране-агрессору. Они апеллировали, и на днях проиграли апелляцию. Не считаете ли вы, что нужно принять такой закон, который запрещал бы российским банкам работать у нас вообще?
- Это вопрос не к нам, мы не регулируем банки.
- Но на фондовый рынок вы не разрешаете им выходить?
- Это согласно закона.
- Это же при вашем правлении уже был принят этот закон, это была ваша инициатива?
- У нас нет законодательной инициативы.
- Но вы поддерживали ее?
- Мы не имеем голоса при рассмотрении этого вопроса. Это депутаты голосуют. Это их решение.
Деятельность российских банков на фондовом рынке противоречит национальным интересам государства
- Вы лично были не против?
- Принципиально, нет. Потому что мы считали, что в некоторых моментах их деятельность противоречит той позиции, которая должна быть у государства. Поэтому их участие в, допустим, депозитарной деятельности должна быть ограничена, торговля, видимо, тоже. Это вопрос уже политический.
- Почему должны быть ограничения деятельности?
- Потому что это противоречит национальным интересам государства.
- Какие риски это несет?
- Это учет имущественных прав на территории Украины. Если эту деятельность ведет банк, который принадлежит агрессору, это отвечает национальным интересам или нет?
- Национальный Банк, например, не считает, что кредитование, привлечение депозитов у населения или бизнеса российскими банками не отвечает национальным интересам.
- Вы сейчас хотите сравнить депозитарную деятельность и кредитование? Но это другая деятельность. Закон – это понятие очень конкретное, не гипотетическое. У нас есть нормы – мы выполняем нормы.
- Сейчас ведется речь о том, что Нацкомфинуслуг будет расформирован, и к вам перейдут ее функции. Вы уже готовитесь их принять?
- Безусловно. Это пенсионные фонды, это фонды строительные. Мы будем гармонично синхронизировать и осуществлять надзор в соответствии с нашей практикой.
- Какие работы сейчас ведутся над этим?
- Нормативные. Больше ничего мы не можем. Нам нужно принятие закона. После этого будут уже воплощены все соответствующие меры.
- Было очень много нарекания на Нацкомиссию по финансовым услугам, что это один из самых коррумпированных органов, который в принципе ничего не делает. Что изменится для потребителей этих услуг после того, как те функции перейдут к вам?
- Все, что мы делаем, мы делаем для того, чтобы риски для инвесторов, для потребителей были уменьшены. Чтобы они не чувствовали негатива, а могли уверенно работать и осуществлять свою инвестиционную деятельность на нашем рынке. Поэтому, в том числе, и распределение полномочий, и все другие законодательные инициативы с нашей стороны, все, что мы сейчас предлагаем, все ведет к улучшению и увеличению ответственности участников рынка.
Фондовый рынок не может существовать в том виде, в котором мы его знаем. Фото: Леся Выговская- Фондовый рынок составляет примерно 25% ВВП? Это много или мало в сравнении с мировыми тенденциями?
- Это очень мало. И я считаю, что эта цифра завышена, потому что мы очень много ценных бумаг сейчас забрали с рынка. Но мы ожидаем, что объемы, и часть небанковского финансового сектора будут расти. Я считаю, что у нас есть очень хорошие перспективы для того, чтобы вернуть доверие нашего населения к небанковским учреждениям и обеспечить их очень качественными услугами. Появится определенная конкуренция банковского и небанковского сектора за те средства, которые находятся сейчас у населения. Мы будем конкурировать за доверие населения, которое должно быть в будущем активным инвестором нашей страны.
- А что это будут за инструменты, что предложит фондовый рынок населению, как альтернативу депозитам?
- Мы хотели бы предложить населению инвестировать в облигации государственного займа, в корпоративные облигации. Это очень эффективная и качественная альтернатива депозитам, и инвесторы - наши люди - будут более уверены, что они инвестируют в будущее страны. В первую очередь, эти инструменты.
- В период Второй мировой США очень активно продавали государственные “военные” долговые обязательства населению. Сегодня, в условиях войны, и учитывая рост патриотизма, не будет ли введение аналогичных государственных ценных бумаг лучшей альтернативой, чем военный сбор?
- Я считаю, что эта практика должна быть. Это было бы логичным следствием того уровня поддержки, который население оказывает нашей армии, и, хотелось бы, самому государству. Но здесь есть кое-что, что на сегодня усложняет эти взаимоотношения – продажа государственных облигаций. На сегодня, к сожалению, система продаж для более широкого круга инвесторов очень ограничена, она не технологическая. В Африке возможно купить или продать что угодно через мобильный телефон. Если бы вам было очень просто купить государственные облигации сегодня по телефону, вы бы сделали это? Сейчас население очень сложно себе представляет, что нужно сделать, чтобы купить ценные бумаги. Это действительно очень сложно. Это профессиональная деятельность. Поэтому мы должны предоставить очень гибкий механизм привлечения средств. Это задача сделать все качественно и без рисков. Мы над этим работаем.
- Что уже наработано?
- Все, что я вам сегодня сказал относительно бирж, инфраструктуры. Мы хотим, чтобы финансовый рынок был для пользователей, для инвесторов, он не должен быть для этих финансистов, которые делают его под себя. Это транспарентный [прозрачный], ответственный рынок, который должен обеспечить раскрытие информации для всех, кто принимает участие. Это не площадка для перераспределения средств, это площадка для того, чтобы происходило накопление капитала и все зарабатывали.
Через год или полтора украинцы смогут через телефоны покупать государственные облигации
- Так в какой перспективе украинцы смогут через телефоны покупать государственные ценные бумаги?
- Мы бы хотели предложить через год или полтора.
- У вас уже будет для этого вся инфраструктура, технологии?
- Да, мы сейчас привлекаем техническую помощь специалистов. Мы уже работаем с Минфином по этому поводу. Нам нужно очень революционное технологическое решение в нашей депозитарной системе для того, чтобы наши люди могли покупать акции и следить за своими накоплениями без каких-либо ограничений.
- Сколько денег на это нужно?
- Если сравнивать с результатом, то это не очень большие средства. Нет, это не дешевое дело, но, учитывая тот уровень капитала, который сейчас находится у нас под матрасами, это не существенные средства.
- Вы уже привлекли какие-то средства на это задание?
- Да, у нас сейчас есть техническая программа EBRD [Европейский банк реконструкции и развития]. Мы привлекаем около $10 млрд для воплощения программы изменения финансовой инфраструктуры страны. Это очень существенные средства, и они нам окажут очень большую и качественную поддержку, технологическую и экспертную.
- Если говорить о возможности инвестирования в корпоративные ценные бумаги, то сегодня миноритарные акционеры не защищены перед решениями крупных акционеров. Им не выплачивают дивиденды, например, и такая практика продолжается годами. Что сейчас меняется, чтобы защитить миноритариев перед решениями мажоритарных акционеров?
- Вы хотите от меня очень простого ответа, но это очень профессиональный юридический вопрос. Мы уже имеем несколько законов, которые привели наше законодательство до европейского уровня, по защите миноритарных прав. Эта защита будет только улучшаться. Это, во-первых.
Если население желает получать стабильный доход, то должно инвестировать в гособлигации, если же рассчитывает на прирост капитала, то – это акции, а они не могут гарантировать стабильность
Во-вторых, те инвесторы, которые рассчитывают на получение дивидендов в будущем, должны очень активно прислушиваться к рекомендациям, к объективному анализу. Если они желают получать стабильный доход, они должны инвестировать в облигации. Если же они рассчитывают на прирост капитала и успех того или иного предприятия – да, это акции. Но акции не могут гарантировать стабильного дохода.
Да, у нас есть очень негативные последствия приватизации – у нас около 8 миллионов людей, которые имеют акции различных предприятий. К сожалению, они сегодня ничего не стоят. Это большая трагедия, это дискредитация финансового рынка. Такие были правила. Мы хотим их изменить, потому что на этом болоте невозможно построить ничего лучшего.
- Сегодня мы говорим о масштабной приватизации. Готовите ли вы решения, которые позволили бы украинскому населению выступать акционерами предприятий вместе с крупным бизнесом, по новым правилам?
- На сегодня, нет, это не возможно, потому что очень сложно купить акции. Хотя у нас очень большое количество акционеров, все очень зарегулировано и не прозрачно. Поэтому мы, как финансовый регулятор, сейчас не видим каких-либо путей и методов участия наших маленьких инвесторов в таких крупных приватизациях. Но мы это хотели бы изменить. Я считаю, что у нас очень много таких госпредприятий, которые могли бы заинтересовать наших инвесторов. Для этого мы должны сделать прозрачный рынок.
- Когда это можно будет видеть?
- Это постепенное действие, это принципиальные шаги и по изменению законодательства, и по обеспечению прозрачности информации, которая предоставляется. Год, полтора, два, три, пять – мы не остановимся.
- За время своей работы, что вы считаете самой большой своей победой?
- К сожалению, у нас еще нет побед. Мы только начинаем.
- Почему так трудно идет процесс?
- Это все время. Мы очень активно работали над тем, чтобы стабилизировать рынок, но после стабилизации мы должны начать очень активные изменения и воплощать амбициозные реформы. И это будет нашей большой победой.
- Что для вас будет поражением?
- Я боюсь остановиться. Это когда ты не видишь смысла дальше идти. Но сейчас мы, все те, кто работает в Правительстве и в других регуляторных органах, объединенны принципами. Мы все делаем, чтобы продвигать реформы. Остановиться – это будет тем неприемлемым, что может произойти. Будет очень стыдно. И перед собой, и перед теми, кто нам доверяет.
Теги: НКЦБФР Тимур Хромаев Переглядів: 1223
