Тимур Хромаев: Основное внимание необходимо уделить инфраструктуре

Думки 23.10.2015    09:53

Эксклюзивное интервью главы Национальной комиссии по ценным бумагам и фондовому рынку (НКЦБФР) Тимура Хромаева агентству "Интерфакс-Украина" (часть II)

Мы за консолидацию депозитария, расчетно-клирингового учреждения и бирж в холдинг

А как чистка рынка коснется и отобразится на инфраструктуре рынка?

Ответ: Второй блок, который мы также отобразили в нашей комплексной программе реформ-2020 – это изменение инфраструктуры, консолидация бирж и депозитариев. Учитывая, что у нас два депозитарных учреждения, то их консолидация подразумевает создание одного.

Второе - консолидация биржевого рынка. Мы, в том числе, говорили и о чистках, и о сокращении лицензий. Мы проводили дискуссии и обсуждения целей и задач на рынке и пришли к выводу, что необходимо переходить от горизонтальной модели к вертикальной. Наш биржевой депозитарно-расчетный холдинг должен конкурировать с такими же на глобальном уровне, а не внутри страны.

Участники рынка с этим согласились? В дискуссии о создании биржевого депозитарно-расчетного холдинга профучастники всегда занимали жесткую позицию.

Ответ: А между кем дискуссия? У нас, на сегодняшний день, не представлены международные участники. Вы знаете, что такое наш рынок: он любит конкурировать в своем маленьком мирке и считает, что фондовый рынок Украины – это некий глобус.

То есть, вы считаете, что сейчас наш рынок в таком состоянии, что государство, как много лет назад в Польше, может прийти и сказать: "Мы создаем холдинг с государственным участием, это позволит продвинуть рынок вперед"?

Ответ: Безусловно, если говорить о целях. Цели частного рынка, на сегодняшний день, не идут дальше, чем их непосредственные нужды. Говорить о перспективе и планировании на 10-20-30 лет вперед наш частный бизнес не может. Нам трудно и государству планировать, но, тем не менее, мы должны ставить перед собой цели и задачи, которые вписываются во внешнюю, глобальную архитектуру. И мы видим, что создание вертикальных холдингов – это глобальный тренд. Горизонтальные модели себя исчерпали – это прошлое, XIX-XX век. Они не окупаемы. Более того, наш украинский финансовый рынок не дает такой возможности. У нас есть девять бирж, но хоть одна из них является финансово устойчивой? Вы знаете их финансовые показатели?

Вероятно, сами биржи другого мнения.

Ответ: Но есть ли смысл дискутировать на эту тему? Следующий вопрос – относительно расчетного центра: является он центральным контрагентом? - уменьшает риск в системе? - дает возможность торговать в режиме Т+3, как происходит на развитых рынках? Он только завязывает на себе ликвидность. У нас вся ликвидность стянута, что не дает возможности рынку развиваться. Поэтому необходимо уменьшить риски, необходимо сократить количество контрагентов до минимума, которые могли бы осуществлять сделки в режиме Т+3 и при этом гарантировать расчет.

Дальше депозитарная система – она у нас гарантирует право собственности?

На уровне депозитария – да, а на уровне хранителя – нет.

Ответ: Но система гарантирует право собственности?

Система – нет…

Ответ: Теперь давайте дискутировать, где мы находимся.

Но, встречный вопрос, а какие у государства есть возможности изменить ситуацию?

Ответ: У государства есть расчетный центр, у государства есть депозитарий. В принципе, если говорить о расчетно-клиринговой и депозитарной услугах, то это два разных вида услуг. Но, сегодня мысль пошла в том направлении, что, консолидировав их, мы создаем более сбалансированную, устойчивую, финансовую модель. Обеспечив, таким образом, финансовую устойчивость, мы можем обеспечить качество услуг. А дальше уже вопрос масштаба – можем ли мы, создав данную структуру, обеспечить дешевизну, если у нас есть большой рынок?

Вот с этого несколько лет назад и начиналась дискуссия: биржи утверждают, что отделив расчетную функцию от депозитария, вы лишили его финансовой устойчивости, тогда как государство говорит, что снизило риски и убрало конфликт интересов. А теперь получается, что вы возвращаетесь к тому, чтобы вновь объединить все вместе?

Ответ: Мы никуда не возвращаемся, нас там не было. Никогда не было консолидации депозитарной, расчетно-клиринговой и биржевой структуры.

На бирже была консолидация расчетной и биржевой структур.

Ответ: Но риски оставались, и это не пошло дальше. Сейчас предлагается абсолютно четкая горизонтальная интеграция в вертикальной структуре. Мы должны консолидировать все три функции, и, таким образом, обеспечить минимизацию всех рисков, о которых мы говорим. То есть: а) – обеспечить четкость и окончательность расчетов, б) – избежать монополизации в плане завышения цены и оказания низкого качества услуги и в) – обеспечить участие в этом холдинге абсолютно всех заинтересованных сторон. Ведь не только участники, но и государство имеет точно такую же ответственность, со своей стороны, за фиктивность рынка.

Также нам необходимо привлечь в такую структуру стратегических партеров, не ущемляя интересы государства и рынка. Стратегических партнеров, в том числе международные финансовые организации, которые дадут нам возможность глобально повысить уровень доверия к системе. Мы, как наши участники рынка, так и государство, к сожалению, исчерпали тот кредит доверия, который инвесторы могли бы нам оказать, учитывая историю развития нашего финансового рынка. Нам необходима полная перезагрузка.

Тем не менее, как видите, никакая другая биржа долю "Московской биржи" выкупать не хочет, выкупают наши участники.

Ответ: Пока наши участники. Стратеги не придут, поскольку ни одна из бирж экономически не состоятельна. Это сейчас такой шаг перед прыжком, а куда прыжок…

Во время прошлой власти, я помню, экс-глава Нацбанка Сергей Арбузов предлагал госбанкам пойти и выкупить пакет "Московской биржи". Став крупным акционерам двух бирж, они бы объединили их и, при наличии депозитария и расчетного центра, слили бы все в единый холдинг. Сейчас такая схема, я так понимаю, не пройдет, у государства нет денег?

Ответ: Мы не видим возможности сейчас заставить кого-то сделать что-то. Более того, это не является нашим функционалом – кого-то заставлять или принуждать. Мы хотим культивировать принцип регулирования, направления, стимулирования для того, чтобы люди могли сами договориться и прийти к этому осознанно.

Вот они же уже пришли к тому, что "Драгон Капитал", "Универ Капитал", ICU и "Фаворит" (не знаем, кто это такой, это отдельный к вам вопрос) хотят заплатить сумму, возможно даже, весьма ощутимую, чтобы купить биржу. Но пока не совсем понятно, в какой конструкции биржа дальше будет работать, в чем их интерес. Или они все-таки с вами согласовали видение этой конструкции?

Ответ: Мы обсуждали. За последние несколько дней мы имели возможность с ними встретиться и услышать их предложения, что мы также учтем. Возвращаясь к моим предыдущим высказываниям о стимулировании, – да, мы всех стимулировали к деятельности и диалогу, чтобы они имели возможность прийти к какому-то решению, консенсусу, учитывая, что биржа - это достаточно важный инфраструктурный элемент. Мы дали акционерам возможность прийти к какому-то консенсусу.

Мы видим, что сейчас этот бизнес не продается как бизнес. Я не говорю о деталях и это не в моих полномочиях, но если говорить в принципе – это не бизнес, это фактически активы, которые находят по своей реальной, честной цене, других собственников. Биржи сейчас не покупаются и не продаются как билет в яркое, красивое будущее, экономически радужное. Пока все остается на месте. Поэтому даже если в данных биржах и поменяются собственники, мы все равно не избежим чистки. То есть все из них сознают, что они все равны перед тем набором проблем, который мы сейчас вскрываем и документируем.

А как в дальнейшем государство может войти в биржевой рынок как собственник?

Ответ: Мы обсуждали это, в том числе и среди наших финансовых органов, и на Совете финансовой стабильности. Мы говорим о консолидации: консолидации депозитария, депозитарно-расчетных учреждений и бирж в некий холдинг. Если мы увидим, что консолидация произошла, то почему бы не предложить определенный exit (выход) в более стабильную структуру участникам рынка.

Какие-то европейские нормы, требования, это не нарушает?

Ответ: Нет, это все соответствует требованиям MiFID.

То есть формирование такого холдинга возможно?

Ответ: Абсолютно. Более того, это улучшает его возможность конкурировать с другими новыми торговыми площадками.

И уже на том этапе может прийти стратег?

Ответ: Да. Мы создаем платформу для присутствия стратега. Более того, мы начнем это делать со стратегом и институциональным инвестором. У нас уже есть интерес со стороны международных финансовых организаций на участие в таких холдингах.

Выходит, теоретически, мы можем предполагать, что "Драгон Капитал" не для "Привата" покупал, как написало российское издание "Ведомости", а для какого-то стратега?

Ответ: Что касается раскрытия информации по указанным сделкам, мы обязали всех предоставить нам конечных бенефициаров и задекларировать их непосредственную роль в сделке.

Что касается того, кому они продадут в дальнейшем, мы не видим, что у них есть такая возможность. Возвращаясь к тому, с чего я начал: украинские биржи - это набор активов, это не бизнес. Стратег не купит такие биржи, ему нет смысла покупать. Что он будет с ней делать?!

"Варшавская биржа" уже раз входила, и "Московская биржа" была

Ответ: Сейчас экономического смысла для стабильного развития такого бизнеса нет. Вот когда мы все вместе договоримся о будущем рынка, тогда, я уверен, придет стратег и скажет – ну наконец-то вы все согласились с тем, что у вас есть модель, и мы можем поучаствовать в деле. А пока нет согласия и консолидации, стратега не будет. Поэтому мы абсолютно уверены, что смысла в покупке бирж кем-то еще, кроме как участниками, сейчас нет.

Мы даем всем возможность участия в будущей лотерее

Московская биржа проинформировала вас о решении своего набсовета об утверждении стратегии выхода с украинского рынка?

Ответ: Они разместили сообщение на своей странице. У нас есть информация об их решении, Этого нам достаточно.

Сколько времени вы готовы ждать, чтобы оно реализовалось?

Ответ: Мы будем принимать решение исходя из той информации, которая у нас будет на тот момент. И если у нас будет хватать информации, мы примем решение, а если ее не хватит, то в ближайшее время мы инициируем шаги, чтобы получить ее. Если этого не произойдет, то мы примем решение.

Если говорить о временном цикле, то мы говорим о неделях: 4-6-8. Следующий шаг может быть сделан в любую минуту.

А нет риска, что если шаг может быть сделан в любую минуту, то из активных на рынке останется только биржа "Перспектива", на которой было большое количество тех бумаг, торги с которыми вы остановили?

Ответ: Мы все учитываем. Мы, безусловно, понимаем риски, поэтому и даем всем возможность участия в будущей лотерее. Мы тут не пытаемся подыгрывать кому-то. Если есть попытки (исправить ситуацию - ИФ), если они искренни, то мы даем такую возможность. Но если эти попытки оборачиваются в фикцию или имитацию, мы это терпеть не будем.

Сложность консолидации очевидна, но мы должны прийти к одной. Как мы это сделаем? - Не факт, что это будет одна из этих. Возможно, это будет новая. Мы хотим, чтобы рынок, чтобы мы все пришли к этому эволюционно, но очень быстро, революционными методами. Мы должны быстрее договориться.

На заре рынка это пытались решить просто. Закон назывался "О ценных бумагах и фондовой бирже" - бирже в единственном числе, поэтому УФБ настаивала, что других бирж быть не может.

Ответ: Нет, это не тот путь, мы же не котов пасем.

Кроме российских акционеров есть еще проблема, что все биржи работают на российском программном обеспечении.

Ответ: Торговая системы MICEX в свое время была построена на основе OMX. Во-вторых, торговые системы не являются предметом стратегической важности. Они не соприкасаются с национальными интересами - сегодня это можно делать в интернете.

Ваши предшественники пытались регулировать и лицензировать программное обеспечение.

Ответ: Лицензировать само ПО - не знаю, но, наверное, частью лицензирования биржи это должно быть. ПО должно гарантировать некий функционал, который также распространяется на систему репортинга. Это часть инфраструктуры.

Мы видим, что аутсорсинг ПО возможен. На сегодняшний день он расширяет возможность участия других игроков на рынке. Поэтому мы не исключаем, что в будущем эта система будет аутсорситься - нет смысла придумывать велосипед. Какое-то время биржи должны использовать существующие ПО.

Хотя, еще раз, учитывая уровень развития нашего рынка, сейчас это не самое важное.

В целом второй блок, который мы также согласовали с МВФ, это законопроекты по инфраструктуре, мы должны подготовить их в течение ближайших шести месяцев: это касается и регулируемых рынков, и депозитарной системы, и новых продуктов - деривативов, долговых инструментов. Мы не хотим выносить на обсуждение идею, мы уже давным-давно это переварили. Плодить дискуссии - это контрпродуктивно. Мы хотим выдать продукт международного уровня, а далее уже концептуально говорить: мы хотим этого или нет?

И третий блок - это набор законов, который повышает защиту прав инвесторов: приведение корпоративного управления к международным стандартам, защита миноритариев, независимые директора и так далее. Это третий блок, но не последний.

В этом направлении в последнее время было и так немало сделано. Пока не будет решена проблема судов, это во многом бессмысленная работа.

Ответ: У нас много работы не только в части законотворчества, но и в сфере практического применения законодательства. Необходимо качественное функционирование регулятора, и тут мы рассчитываем на техническую помощь от доноров и партнеров, которую мы уже получаем: от SEC, BaFin. Также обсуждаем сотрудничество с FSA - британским регулятором. Польская комиссия нам существенно помогает, Еврокомиссия. Надеемся формализовать отношения с ESMA - Европейским агентством по ценным бумагам и рынкам. Как говорится, с миру по нитке.

Мы не имеем права требовать полномочия, которые легально многих напугают, и при этом не иметь возможности их эффективно применить. Это будет катастрофой, подобно тому, как дать Javelin человеку, который не читает по-английски.

А был уже снят запрет на проведение вами моратория на проверки?

Ответ: У нас из 3 тыс. поднадзорных только 120 не попадают в ограничение до 20 млн грн, а остальных, с оборотом до 20 млн грн, мы не имеем право инспектировать! Мы ожидаем, что все же будет голосование по отмене моратория на проверку тех, у кого оборот до 20 млн грн. Это первый шаг. Второй шаг - это принятие законопроекта, который в принципе снимает ограничения на наши возможности на проведение проверок.

Из 3 тыс. профучастников только у 120 годовой доход больше 20 млн грн?

Ответ: Да, такой вот малый бизнес. Вы можете себе представить уровень развития рынка. Это те институты предпринимательства, которые должны отвечать перед нами за возвратность активов.

Одна из причин, вероятно, в том, что ведущие компании, у которых обороты явно больше, просто не показывают консолидированную отчетность.

Ответ: Потому что никто и не требует. Разумеется, у них есть консолидированная отчетность, только оказывается, что Комиссию до недавнего времени она не интересовала, потому что это никак не влияет на их возможности на украинском рынке. Та же история с ценностью аудиторских отчетов, об этом я тоже могу много говорить. Мы сейчас по-другому смотрим на принцип раскрытия информации.

И в раскрытии структуры собственности эмитентов тоже глубже пойдете, чем владельцы 10%?

Ответ: Для регулятора мы снимаем абсолютно все ограничения: регулятор должен смотреть до конечного бенефициара. Но у нас нет сейчас таких полномочий.

У вас сейчас эти права только по профучастникам?

Ответ: Да, но и там есть ограничения. Например, в вопросах банковской тайны. Не только ведь нужно видеть собственность, нужно понимать, как он ее получил. А был ли мальчик, а были ли деньги?

А другая сторона - гарантировать эту собственность. Наши коллеги американские и европейские нам говорят, что сейчас на технологическом уровне через депозитарную систему такое гарантирование возможно, и нам с нашим начальным уровнем эту систему будет даже легче построить, чем им.

И тут важно, что инвесторы зависят от финансовой стабильности своих депозитариев.

Но среди этих почти 3 тыс. с оборотом до 20 млн грн, наверняка, большинство хранителей.

Ответ: Мы оцениваем, что потери в депозитарной системе существенны: речь о десятках миллиардов стоимости активов.

Да, эти истории известны рынку: скупки регистраторов...

Ответ: ...это раньше. Сейчас мы ощущаем проблему в переводе депозитарных учреждений. Когда банк ликвидируется, есть большой лаг - порядка шести месяцев - когда происходит переход. И мы, к сожалению, не имеем возможности оценить С этим связано решение Комиссии о резервном копировании?

Ответ: Да. Но, к сожалению, без фундаментального изменения закона и системы мы большего сделать не сможем. Мы сейчас нагружаем систему дополнительным функционалом.

В хранилище Национального депозитария в Крыму были какие-то данные?

Ответ: Нет, у них была техника.

То есть информацию там мы не потеряли

Ответ: Нет, там была определенная техника и определенный софт - это все, что там было.

Поймите, не в этом трагедия. Трагедия в том, что наша система - она все равно, если говорить о кодификации, она все равно советская.

Трагедия может и не в этом. Но НДУ держал данные еще и в Доме профсоюзов, который сгорел.

Ответ: Депозитарий потерял два актива: даже с точки зрения профессионального риск-менеджмента этого не должно было произойти, но это произошло. Одно хранилище было в центре города, потому что удобно было дойти пешком, и другое в Крыму, потому что там приятно проводить время. Это несопоставимо с функционалом. Депозитарий должен быть как хранилище семян в Норвегии на Шпицбергене.

Депозитарная система у нас развивалась по принципу "залатать". Когда что-то нам нужно, мы вспоминаем. Она у нас всегда была не только вторична, но и третична. Отсюда и технологическая и техническая отсталость, недооценка кадров - это хронические проблемы.

В развитых странах наоборот - основное внимание уделяется инфраструктуре, так как катастрофа с ней приведет к потерям, которые даже трудно оценить. Это риск фундаментальный. Вы помните, как потратили миллиарды на проблему с часами в 2000 году? В нашем понимании отсутствия стоимости - это ничто, а в понимании людей, которые работают - это трагедия.

Это как строить дорогу: ты к своему светлому городу какую будешь строить дорогу?

Пока мы накапливали активы, то есть грабили город, нам эта дорога не очень нужна была. Но вот тот момент, когда захочется зафиксировать активы, он все никак не наступит.

Ответ: Сейчас у нас уникальная возможность поменять это все и сделать в соответствии с международными нормами. Очень интересен опыт поляков. Они потратили 20 лет для того, чтобы создать из инфраструктуры тот магнит, который привел к ним все финансовые институты. Теперь можно торговать на польском рынке, не выходя из дома где-то в Милуоки. А у нас это 10 звонков твоему представителю в сити в Киеве, когда он проснулся. А у него свой процесс, и так далее. А это все риски

Мы не собираемся снимать никакие ограничения до момента восстановления украинской власти

Тема санкций. Комиссия уже приняла решение по БМ банку?

Ответ: Есть нормы, и мы, безусловно, делаем все, чтобы их реализовать качественно, эффективно и в рамках тех полномочий, которые есть у Комиссии. Потому что понятие санкций, как мы его видим, достаточно сложное. В нашем понимании, что такое санкция, - это штраф. Но это не то, что имеется в виду. Нам необходимо прийти к санкции в том понимании, которое преследовал законодатель. Найти путь к тому, чтобы эффективно ограничить, но при этом не создать проблемы.

Что сейчас происходит - наработка данных, их поиск. БМ банк - это был очень очевидный эмитент. Но мы хотим дать комплексный ответ на комплексный список санкций. Ограничения по обращению, по торгам - это те методы, которые больше квалифицируются как квалификационные: они ограничивают права, но они их не нарушают.

Мы анализируем всех и рассматриваем всех в том объеме информации, который имеется. Уверяю вас, что награда настигнет своего героя.

Вы лишили лицензий торговцев и хранителей банки с российским капиталом.

Ответ: Но они могут покупать через торговцев. Они не могут быть депозитарными учреждениями, но покупать услуги они могут

Другое дело, что теперь они зависит от иных субъектов, а это абсолютно другая история. Это существенно меняет функционал. Плюс еще отличие - оптимизация цены по покупку.

А какой срок у них был на передачу бумаг другим хранителям?

Ответ: Уже все. Мы давали два-три месяца. Некоторые перевели счета, а некоторые передали бизнес. Понятно, что это не основной вид деятельности для них, но в вопросе рисков, нормативов это очень важно. И я бы сказал, что это усложняет их работу.

Новый состав Комиссии хочет очень сильно поменять рынок. Так или иначе, будут копаться в прошлом комиссионеров. Вы полностью избавились от коммерческих интересов: продали компанию "Арта"?

Ответ: Я передал в управление. Мы прошли все соответствующие проверки всех своих активов, включая собственность и акции. И во исполнение прямой нормы, так как продать я никому не смог, я передал менеджменту. Они на сегодняшний день полностью управляют всем тем, что у меня есть. Более того, если они даже есть в рынке, то они не настолько активны, чтобы это было основным видом деятельности.

Что касается всех остальных комиссионеров, они, конечно, все то же самое провели, сделали все в рамках закона, никаких претензий на сегодняшний день нет.

Это были одноразовые проверки?

Ответ: Да, это одноразовые проверки. Дальше, если возникает конфликт интересов и он обнаруживается, то, безусловно, это уже не вопрос проверок, это уже вопрос правоприменения.

Нам Дмитрий Тарабакин (член НКЦБФР) весной рассказывал, что у вас здесь коридоры были заставлены запросами от Государственной фискальной службы (ГФС) по люстрационным проверкам. Эта проблема и до сих пор сохранилась?

Ответ: Да, очень много приходит запросов.

Но вы, как и ранее, если лицо владеет меньше 10% акций, ничего не можете ответить. Кстати говоря, это один из аргументов, почему необходимо расширить ваши полномочия.

Ответ: Да, и для люстрационных, и для санкционных проверок нам не хватает полномочий. Для эффективного применения санкций к тем людям и юрлицам, которые подрывали национальную безопасность, необходимо найти их активы, а это не так просто.

В санкционном списке более 300 физлиц.

Ответ: 300 физлиц в списке, а еще 40 тысяч бегает по восточной Украине с автоматами. Среди них точно есть акционеры.

Кстати, вы уже полностью убрали риски востока и Крыма для рынка?

Ответ: Да, сейчас операции не возможны.

И все участники перерегистрируются?

Ответ: Те, кто остались, их действия и возможности ограничены, акции остановлены. Мы не собираемся снимать никакие ограничения до момента восстановления на территории Крыма украинской власти.

А наши эмитенты с Донбасса - вы тоже остановили их обращение?

Ответ: Они должны были перерегистрироваться. У нас, кстати, подготовлен законопроект, чтобы дать возможность эффективно перерегистрироваться на контролируемую территорию.

Мы предложим новые условия на рынке сырья

Товарный рынок. Для разрабатываемой инфраструктуры мало инструментов. Есть ли у вас идеи присоединить к ней и товарный рынок?

Ответ: Да, мы хотели бы предложить новые условия и правила работы и на сырьевом рынке для того, чтобы обеспечить качественность рынка деривативов.

У нас же пока нет ни закона о товарных биржах, ни закона о деривативах?

Ответ: У нас нет ничего. Мы единственный рынок в мире, который не имеет регулирования рынка сырья. Но мы хотим здесь пойти даже дальше, чем законодательная мысль Евросоюза. Для нас было бы очень правильно создать экономику с добавленной стоимостью, когда у нас сырье будет оцениваться по мировым ценам. Это даст колоссальные предпосылки развитию будущей химической промышленности, перерабатывающей промышленности. Подобное было в США, когда они начали торговать газ, и он был дорогой в начале этого тысячелетия: за 15 лет они создали индустрию, которая стала конкурентной, а цена упала. Вы видите, что нефтяники кричат или бастуют? – Нет, у них добавленная стоимость находится в переработке, и там уже происходит накопление и повышение эффективности.

Мы хотим, чтобы рынок сырья стал прозрачным и предсказуемым, финансово предсказуемым. Для этого мы уже подготовили законопроект, который также будет нашей октябрьской инициативой. Мы собираем депутатские группы и комитет для того, чтобы презентовать им набор законов о деривативах и регулируемых рынках. В этих проектах законов мы вводим понятие регулируемый рынок на сырье и на рынок капитала, также вводим другие новые понятия, новые принципы работы и требования к капиталу. Что самое главное, в них определен надзор за функционированием рынков, поскольку все законы мы должны оценивать с точки зрения: а) – что это даст рынку и б) – какой у нас инструментарий, как у регулятора, гарантировать четкость и прозрачность функционирования ринков. У нас сейчас уже есть достаточно много информации и знаний о проблемах регулирования на рынках Европы и США. Почему бы нам не применить эти знания – мы, как говорится, убили бы двух зайцев.

МЭРТ и Минагрополитики согласны с тем, что вы будете теперь локомотивом развития товарного рынка?

Ответ: Да, абсолютно. Именно они поддерживают идею, что нам необходимо упорядочить этот рынок, использовать принципы работы фондового рынка для повышения прозрачности функционирования рынка сырья. Мы сейчас подготовили набор законопроектов, который с ними согласовываем. Также активно участвуют в этом процессе ЕБРР, USAID. Мы перед подачей этих проектов в парламент будем их активно обсуждать и с регуляторами, и с участниками рынка, украинскими и глобальными. Для нас важно понять, соответствует ли эта инициатива еще и глобальным стандартам. Мы не хотим возвращаться к этому вопросу снова и снова, мы хотим, чтобы любые наши действия были комплексными, сбалансированными, а не однобокими. Мы не можем к спортивной машине поставить колесо от телеги – это не даст эффект, мы должны базу поменять, шасси.

Есть проблема фрагментации рынка. Я уверен, у нас есть рынок зерна в Кировоградской области, Черкасской и Львовской области.

Уверены, что вашими основными противниками будут крупнейшие зерновые компании, в том числе международные.

Ответ: Почему?

Потому, что они заинтересованы, чтобы здесь цена была как можно ниже.

Ответ: Я вам другое скажу: если вы позвоните в их штаб-квартиру, вряд ли они вам скажут, что они в этом заинтересованы. Я думаю их интерес, наоборот, в прозрачности рынка, в гарантированности расчетов, поставок. Это имеет гораздо большее влияние. Согласен, что посредники между производителем и покупателем зарабатывают и получают спекулятивный доход. Но мы говорим не о спекуляциях, а о справедливом ценообразовании. Мы должны спекуляцию убрать и дать возможность реальному формированию цены. У нас 60% зерна - это малый и средний бизнес, 40% - это большие трейдеры. Кому это выгодно? – Это выгодно, в первую очередь, малым, чтобы цена у них была правильная, глобальная.

И все же аграрное лобби будет очень сложно преодолеть, мы видим ситуацию на рынке земли.

Ответ: В том то и дело - есть цена, а дальше уже вопрос рисков. Риски будут закладываться в финансовый инструмент, в кредитование и все те структурные проблемы, которые еще будут.

Но вы с Косюком, Веревским, Иванчиком (владельцы крупнейших агрохолдингов - ИФ) обсуждали эту проблему, они заинтересованы в создании зерновой биржи?

Ответ: Я уверен, что все заинтересованы в формировании здоровых экономических отношений.

Теги:   НКЦБФР Тимур Хромаев Переглядів:   2061