Негативный опыт остается на долгое время – топ-менеджер ЕБРР об украинском инвестклимате

Недавно авторитетный международный журнал Institutional Investor назвал Украину одной из самых интересных стран для инвесторов в регионах Европа, Ближний Восток и Африка.

К такому выводу в издании пришли на основании опроса более 200 управляющих инвестиционными фондами в ста пятидесяти четырех странах мира. 32 процента из них указали, что Украина стоит у них на первом месте в списке стран, где бы они хотели изучить возможности для инвестирования.

Издание отмечает, что это радикальное изменение настроений бизнеса с того момента, когда три года назад другое влиятельное издание The Financial Times написало, что инвесторы охладели к Украине из-за политической нестабильности.

Впрочем, на самом деле ситуация не является такой хорошей, как может показаться на первый взгляд. Ведь большинство инвесторов, которые заинтересованы в Украине, представляют так называемые хедж-фонды, то есть те, что вкладывают в очень рискованные бизнесы, потому что надеются сорвать большой куш. Да еще и компании эти преимущественно из России и стран СНГ.

Согласно отчету ЕБРР Transition Report за 2016-2017 годы, в котором фигурируют 30 молодых демократий Восточной Европы и Центральной Азии, лидерами по трансформации экономики является Эстония, Польша и Словакия, а Украина заняла лишь 20 место.

То есть в ЕБРР считают, что мы застряли в прошлом и это причина по которой крупные консервативные инвесторы не хотят идти в Украину. Как это влияет на нашу экономику, мы спросили у директора этой организации в странах Восточной Европы и Кавказа Франсиса Малижа.

– Недавно президент Порошенко сказал, что мы уже преодолели экономический шок, мы вышли из этого состояния, и если Россия не сделает нам что-то плохое, мы продолжим восстанавливать наше благосостояние. А как вы видите ситуацию в экономике Украины? 

– Нет сомнений, что состояние экономики намного лучше, чем можно было наблюдать еще два-три года тому назад. Мы видим, что экономика Украины начинает восстанавливается и понемногу растет. Сейчас вопрос в том, как быстро она полностью восстановится и выберется из того шока, когда экономика потеряла 20% ВВП. Поэтому мы должны увидеть, что она наращивает темпы, мы должны увидеть правильную среду, темпы роста в 5-8% в год. Вот к этому должна стремится Украина. Она должна наверстать упущенное, как Польша или другие восточноевропейские страны. А чтобы сдвинуться от 2-3% ежегодного роста экономики до 7-8% необходимо разблокировать инвестиции. Любые инвестиции – со стороны иностранцев, украинцев – в Украину. Для этого необходимо проделать большую работу с бизнес-средой. С точки зрения роста, это правда – мы преодолели кризис. Но с точки зрения реформ, еще предстоит много работы.

– Я читал статью на основе вашего Доклада о процессе перехода. Было 40 молодых демократических стран, и вы оценивали прогресс, достигнутый в плане реформ. Украина была на 20 каком-то месте, после России, Албании, Армении. Почему это происходит в Украине, почему мы настолько медленные? Какие основные факторы повлияли на наше такое низкое место в рейтинге?

– Очевидно, что последние 26 лет Украина не шла по пути реформ. Пытались провести реформы, потом что-то не удалось, снова пытались, и снова неудачи. И все это время мы видели развитие того, что люди называют олигархической экономикой в стране. В результате сформировалась непрозрачная структура экономики, когда законы пишутся для заинтересованных групп и т.д.. Очень сложно отменить все это. Реформировать экономику сейчас намного сложнее, чем 26 лет назад, когда нужно было лишь поменять структуры плановой экономики, которые остались после СССР. Но сейчас это не просто сделать. Процесс не был полностью завершен. Плюс надо отмотать 26 лет выстраивания этой экономической модели, которая устанавливает свои ограничения. Она подходит всего нескольким людям, а не преимущественному большинству остальных людей в стране. Поэтому причина, по которой Украина возможно не достигла такого же прогресса, как другие страны, это базовые характеристики современной экономики: верховенство права, система судов, прозрачность.

– Мы много слышали о значительном прогрессе, достигнутом за последние три года. Вы его замечали?

– Да, разумеется. Достигли большого прогресса. Если бы мы сидели с вами три года назад и вы спросили бы меня о прогнозе, где будет Украина сейчас, я бы был менее оптимистичным и сказал бы, что Украина достигнет меньшего, чем она фактически смогла. Мы превзошли ожидания. Банковскую систему очистили. В значительной степени энергетический рынок был существенно реформирован. Валюта стабилизировалась. Она обесценилась, но она перешла от нестабильного и нереалистичного уровня до устойчивого состояния. По моему мнению, страна сильно отстает по реформированию бизнес-среды, чтобы сделать его полем равных возможностей. Если вы хотите инвестировать в Украину, будучи украинцем или иностранцем, вы должны чувствовать, что у вас есть шанс. Это не должно зависеть от ваших связей. Это должно зависеть от качества продукта, который вы предлагаете.

Но сегодня не хватает доверия. Инвесторы не уверены в Украине, несмотря на потенциал, несмотря на реальные и большие возможности. Потому что эта бизнес-среда – коррумпирована и недостаточно реформирована. Ярким примером является приватизация миноритарных пакетов Облэнерго, которая проходила по правилам, которые очень-очень далеки от международных стандартов. Очень низкие стандарты. Отсутствие прозрачности, устаревшая система оценивания, не отражающая регуляторную среду, и конечно то, что видели все – один участник. И предсказуемо, что эта компания и является владельцем мажоритарного пакета.

– Что показала инвесторам эта приватизация миноритарных пакетов акций?

– На данный момент был послан четкий сигнал, что приватизация в Украине не для посторонних. Она не открыта. Какие-то постоянные договоренности на стороне. Это упущенная возможность вернуть Украину на карту инвесторов.

– С другой стороны, президент и правительство говорят, что к нам приходят инвесторы. Например, японские компании. Они открывают заводы по всей Украине, несколько десятков. Они приходят и говорят, смотрите как все здорово. Вы говорите обратное. Как вы можете прокомментировать это?

– Люди стараются всегда приходить и приходят. Во многом это зависит от отрасли. Например, эти люди приходят в аграрный сектор, в автомобильный сектор. Но ситуация далека от того, что могло быть, если бы бизнес-среда была лучше. Разумеется, всегда можно привести примеры. Вопрос, хватает ли инвестиций в экономике для ее роста, чтобы благосостояние людей было лучше. А ответ будет однозначно нет, недостаточно. Это не ноль, но их недостаточно.

– Есть ли какие-то конкретные вещи, которые отпугивают инвесторов. Возможно в прошлом году или в этом. Случалось ли что-то, что реально отпугивало инвесторов?

– Инвесторов пугает защита прав собственности. Вы приходите, инвестируете, потом рейд на вашу компанию – и вы все теряете. Что-то оспорить слишком сложно. Я встречаюсь с группой иностранных инвесторов, в комнате 30-40 человек. Я им говорю приходите инвестируйте в Украину, здесь такие возможности. Но в комнате есть один человек, у которого были проблемы пять лет назад, и он до сих пор берется за свои права в судебной системе. И он скажет, можете говорить, что в Украине прошли реформы, но вот что случилось с моим заводом.

Такой негативный опыт остается на долгое время. И если вы не укажите на значительные улучшения и не скажете, что да, у вас были проблемы, но, смотрите, в бизнесе произошли значительные изменения, тут новая система судов, и новый генеральный прокурор! И новый генпрокурор реально решил проблему. Он посмотрел дело, установил факт мошенничества, нашел мошенников. Тогда инвестор будет счастлив и скажет всем друзьям и партнерам. Но, зачастую, когда я еду за рубеж и пытаюсь убедить людей инвестировать в Украину, первый же вопрос, который мне задают, касается предыдущих дел, которые до сих пор не решены. 

– Какую сумму финансирования ваша организация обеспечила в этом году для Украины?

– Мне кажется, в этом году мы пока инвестировали не так много, как хотелось бы, около 200 млн евро в Украину. Однако, скоро будет несколько крупных инфраструктурных проектов в госсекторе.

И еще, хотел бы прояснить, у нас большой проект с Нафтогазом на поставку газа на зиму. Мы помогаем Нафтогазу закупить газ, чтобы пережить зиму. Это револьверный кредит  на $300 млн долларов, который был подписан несколько лет назад  и он не считается, как новая инвестиция, хотя средства выделяются ежегодно.

Я надеюсь, что сумма вырастет в этом году. У нас есть большие проекты, например, с Укрзализницей, мы работаем с муниципалитетами, а также с частным бизнесом. Например, инвестируем в агробизнес. Мы также развиваем финансирование в национальной валюте. Это очень важно. Ведь, с одной стороны, мы развиваем местный рынок капитала, чтобы было доступно финансирование в национальной валюте. С другой стороны, это помогает предпринимателям не брать на себя валютные риски. Если они берут у нас в займы в долларах или евро, они и отдавать должны в долларах или евро. А тогда они берут на себя риск дальнейшей девальвации. Если они берут в займы в национальной валюте, то процентная ставка может быть выше, но нет валютного риска. И я думаю, что это путь вперед.

– Но 300 млн это все равно небольшая сумма для вашей организации. Почему так мало? Почему вы не можете предоставить намного больше?

– Одна из причин – мы не видим большого количества инвесторов, особенно новых инвесторов. Есть люди, которые смотрят на Украину. Но мы пока существенного количества решений об инвестировании в Украину.

– Вы могли бы раскрыть какие-то подробности предстоящих проектов?

– Будут проекты также в сфере общественного транспорта и в энергетическом секторе.

– Вы могли бы больше работать с инфраструктурой – дороги, мосты?

– Разумеется, мы можем. Их уже финансируют через другие проекты. Но мы готовы и хотим делать больше с муниципалитетом Киева, например.

– Вы могли бы рассказать немного больше о вашем финансировании в национальной валюте?

– Это зависит от клиента и проекта. Нет единого правила. Нам часто задают этот вопрос, но все зависит от того, как на долго вам нужны деньги, в каком секторе, и кто вы в плане финансовых характеристик. Ставка может очень разниться. Сейчас люди говорят, что процентная ставка высокая. И это правда.

– Никто не может себе это позволить.

– Но это из-за высокой инфляции. Если у вас инфляция 10-20%, то вы будете платить около 20% или меньше, если вы хороший клиент. Во многих странах мы видим развитие финансирования в национальной валюте, когда начинается снижение инфляции. Если вы банк и можете одолжить деньги правительству под 10-15%, то зачем вам искать клиентов, местные банки, если вы можете получить 15% от правительства. И все, что вам необходимо, это один секретарь и один казначей. Зачем вам искать компании, вести переговоры, убеждать клиентов – зачем? Чтобы заработать еще 2-3%? Если вы видите, что процентная ставка снижается в стране, инфляция снижается, то банки говорят: "Ой, мы уже не зарабатываем столько, сколько зарабатывали раньше, давая в кредит правительству". Тогда они начинают прикладывать больше усилий, чтобы давать деньги корпорациям и малому бизнесу.

– Значит инфляция является ключевым фактором. Что делать с инфляцией?

– Помогает хорошая макроэкономическая политика. Когда Центробанк управляет монетарной политикой, а Министерство финансов контролирует, чтобы бюджет не выходил за разумные рамки, дефицит не выходил за разумные рамки, то это помогает снизить процентные ставки. И, разумеется, рынок капитала должен быть более развитым.

– Можете рассказать немного больше о планах вашего банка по выпуску облигаций в национальной валюте?

– Мы ищем возможности. Вопрос в цене. Поэтому мы следим за рынком и ждем момента, когда сможем начать выпускать облигаций. Знаете, мы делали это во многих странах. Мы всегда начинаем с краткосрочных (приблизительно 1 год). А затем выходим на рынок, находим клиентов, которые готовы брать кредиты у нас. Затем, возможно через несколько месяцев, начинаем выпускать облигации на 2 года, затем – 3 года. Еще через год – на 5 лет. Таким образом постепенно создается долгосрочный рынок капитала.

– Каково, по вашему мнению, состояние рынка сейчас? Когда он реально начнет выпускать облигации? Рынки непредсказуемы?

– Он ненадежен, но мы уверенны, что хотим произвести выпуск облигаций. Мы делали это во многих других странах, где мы работаем. Поэтому нет причин, почему мы не сможем сделать этого в Украине. Я знаю точно. Только не могу сказать вам, когда именно это произойдет.

– Вы можете рассказать нам о тех вещах, в которых вы уверены в Украине, о верных возможностях, которые вы можете реализовать в этом году или в следующем. Конкретно, что вы собираетесь делать?

– Я думаю, мы продолжим пристально следить за сельским хозяйством и агробизнесом. Сейчас идет бурное обсуждение земельной реформы. Независимо от того, откроет ли земельная реформа возможности для финансирования сельского хозяйства или нет, я уверен, что будут продукты в этом секторе. Мы видим клиентов, которые развивают свое производство. Я недавно встречался с клиентом в Харькове, чей завод перегружен, поскольку ему поступает слишком много заказов. Они экспортируют в Россию, но также и на западноевропейский рынок. И они хотят построить новый завод, а мы собираемся профинансировать этот новый завод, но нам еще нужно договориться с ним о цене и условиях. Но я с радостью профинансирую расширение. Вот такие проекты нас ожидают. Мы также заинтересованы сегодня в IT-отрасли. Я думаю, это приоритетные направления на ближайшие месяцы. Также инфраструктура, особенно когда примут закон о концессии. Я думаю, повысится интерес к таким объектам, как порты, аэропорты и т. д.

– Дороги?

– Дороги также. У нас большой проект по дорогам с Укравтодором. Он довольно инновационный в том плане, что оплата подрядчику зависит от качества дорог. То есть оплата на основе результата. Не по количеству бетона или асфальта, вылитых на дороги, а от уровня удовлетворенности водителей и состояния дороги, а это хорошая концепция. И мы хотим делать больше таких проектов. Также для нас важным является сотрудничество с железной дорогой. Поскольку, насколько я понимаю, наличие железнодорожного транспорта, особенно в период сбора урожая, это один из ключевых факторов для развития экспортного потенциала. Особенно это касается экспорта зерна из Украины. Для страны, которая экспортирует железную руду, зерно, очень важно, чтоб железнодорожные перевозки не были слабым местом в системе.

– Как выглядят эти проекты по сравнению с проектами в других странах, за которые вы отвечаете? Мы среди лидеров по финансированию или среди отстающих?

– Не отстающие. Если сравнить Украину с другими странами, за которые я отвечаю, я скажу, что это зависит от отрасли. Частный сектор в сельском хозяйстве Украины – это передовой сектор. Управление инфраструктурой – не лучшее. Мы пытаемся подтянуть его. Банковский сектор, пережив очень большой кризис, начинает приходить в себя. И мы начали делать очень хорошие вещи с банками в Украине. Как вы знаете, мы инвестировали в несколько банков в прошлом – Укрсиббанк и  Райффайзен банк Аваль – как акционеры. И мы хотим двигаться вперед, когда экономика вновь поднимется. Мы можем перезапустить программы кредитования для малого и среднего бизнеса. Наши программы по расширению доступа к финансовым услугам, кредитование проектов, продвигаемых молодежью, предпринимателями-женщинами. В этом я вижу потенциал. Может не в ближайшие несколько месяцев, но в долгосрочной перспективе.