Если заработает рынок, вопросов больше не будет – генеральный директор ДТЭК
Думки 25.09.2017 13:35В октябре в Украине начинается отопительный сезон, и страна входит в него с целым рядом скандалов.
Прежде всего, из-за экспроприации украинских шахт на Донбассе государственная Центрэнерго купила уголь втридорога в США, что вызвало нарекания со стороны политиков и экспертов.
Не меньшей критики потребители электроэнергии подвергли формулу расчета стоимости угля Роттердам+, включающую цену на него на роттердамской бирже и расходы по доставке. Надежды на изменения ситуации связывают с реформой и либерализацией рынка и появлением на нем биржи угля.
Впрочем, на либеральном рынке не может быть места монополизму, который, по мнению экспертов, сложился в сфере производства атомной и тепловой энергии. Обо всех этих темах НВ Бизнес решило расспросить генерального директора ДТЭК Максима Тимченко, чью компанию аналитики называют главным выгодополучателем от схемы Роттердам+ и главным монополистом на рынке тепловой энергетики.
- У вас доля на угольном рынке, как добывающей компании, более двух третей (75%) и аналогичная доля на рынке тепловой генерации. Можно ли сказать, что ваша компания - монополист?
- Ответ на этот вопрос уже дал Антимонопольный комитет. Более полутора лет шло исследование рынка угля и электроэнергии. В целом, мы производим около 28% электроэнергии, порог у нас 30%, мы его не переступаем. А если говорить об угле, то основной объем, который мы добываем, поставляется на наши электростанции. Мы не продаем на открытом рынке те объемы угля, которые могут давать основания признать нас монополистом.
- В Украине были инициативы создания полноценного рынка электрической энергии. Но вместо этого у нас есть ваша компания – крупнейший поставщик в тепловой генерации и Энергоатом. Как вообще в таких условиях возможен конкурентный рынок?
- С начала основания нашей компании и в течение 12 лет мы были активными сторонниками рынка. Мы приветствуем принятый закон О рынке электрической энергии. И у меня огромные надежды, что в отведенные два года он заработает. Тогда снимется масса дискуссий – какая цена должна быть на уголь, на газ, на электроэнергию и так далее. Рынок будет определять.
С точки зрения доли владения, как я сказал, сегодня мы производим меньше 30% электроэнергии. Этот фактор дает основания говорить, что мы можем конкурировать с другими игроками. Планы, которые есть по синхронизации с энергосистемой Европы, говорят о том, что у нас будет свободный переток электроэнергии, мы будем конкурировать с крупнейшими западными энергокомпаниями.
И третий фактор, наиболее понятный, заключается в том, что, например, во Франции доля крупнейшего производителя – больше 85%, в Чехии – 55%, в Венгрии – 53%. И это нормально, конкуренция не вызывает сомнений.
- Пожалуй, наиболее громкая тема, которая поднимается в связи с вашей компанией – это формула Роттердам+, то есть формула, определяющая граничную цену угля, который вы закупаете. Что именно вам дает Роттердам+? Зачем она вам вообще?
- Сегодня в Украине дефицит на всех рынках энергоресурсов, и это серьезная зависимость Украины от внешних факторов. Более 30% газа мы импортируем, более 80% нефтепродуктов мы импортируем, 100% ядерного топлива мы импортируем. К сожалению, то отношение, которое было к угольной отрасли в последние годы, привело к тому, что в этом году мы будем импортировать более 40% угля. Если говорить только про энергетический уголь – более 26% угля будет импортировано в этом году. Это означает, если работают рыночные механизмы и рыночная экономика, цена этого энергопродукта определяется по цене импортной альтернативы. И сегодня этот принцип заложен в ценообразовании по всем рынкам. На газ – отталкивается от цены на бирже в хабе в Германии, плюс доставка до границы Украины. Такой же принцип заложен регулятором в ценообразовании на уголь, точнее, в тарифах для тепловой генерации.
- То есть вы берете эту цену угля, потом говорите, что у вас есть некая себестоимость и это позволяет получить наиболее выгодный тариф, так?
- Это определяет регулятор. Есть определенные правила, которые он закладывает при определении тарифа для тепловой генерации. Каково наше отношение к этой формуле?
"С начала основания нашей компании и в течение 12 лет мы были активными сторонниками создания полноценного рынка электрической энергии"
С одной стороны, это шаг вперед по сравнению с тем, что было раньше – ручное управление, где без каких-либо индикативов назначалась цена на уголь. От этой практики Украина должна просто бежать. Поэтому, с одной стороны, это шаг вперед, когда формула привязана к международным индексам, которые не вызывают ни у кого сомнений. С другой стороны, формула базируется на средней цене за предыдущие 12 месяцев. Таким образом получается: у нас в тарифе заложена цена 1800 гривен. Поставки угля-антрацита сегодня идут по 2,5 тысячи гривен. И возникает вопрос: разрыв на 700 гривен каким образом покрывать? То есть, как эффективный механизм ценообразования на уголь и тарифов на тепловую генерацию эта формула не работает. И мы достаточно остро ставим этот вопрос. Если мы говорим о том, что принцип ценообразования в газе и угле одинаковый, то в газе есть возможность получать реальный индикатив импортной альтернативы, а в угле – нет.
- Сколько сейчас вы импортируете угля, например, из ЮАР, сколько из РФ и сколько всего?
- На сегодняшний момент Украина в среднем потребляет 27 миллионов тонн энергетического угля в год. В этом году будет импортировано всего около 7 миллионов тонн.
Такая тенденция продолжится в следующие 2-3 года. То есть сегодня, к сожалению, не только коксующийся, но и энергетический уголь Украина вынуждена импортировать.
Если говорить о нас, то в этом году мы импортируем около 2 миллионов тонн антрацита. Поставки идут как из Южной Африки, так и из России – с наших шахт, которые находятся в Ростовской области.
- А сколько именно поступит из России?
- Около миллиона тонн в этом году мы планируем поставить с нашего шахтоуправления Обуховская.
- Вы знаете, когда я смотрю на рынок электроэнергии, то вижу борьбу разных генераций. Правильно я понимаю, что Роттердам+ была введена, чтобы помочь тепловой генерации, то есть забрать из тарифа для вас немного денег. Пока этого не было все нападали на другого игрока – Энергоатом, а также на поставщиков оборудования. А как можно сделать так, чтобы не было зависимости от формул, от регулятора и от его решений?
- Рецепт есть: всем работать 2 года очень активно – и правительству, и НКРЭКУ, и игрокам рынка, чтобы внедрить новый рынок электроэнергии. Если этот рынок заработает, тогда все дискуссии снимутся.
В этом году мы импортируем около 2 миллионов тонн антрацита. Поставки идут как из Южной Африки, так и из России – с наших шахт, которые находятся в Ростовской области
Сегодня регулятор говорит, что формульное ценообразование – это переходный период до полноценного внедрения рынка как газа, так и электроэнергии. И наш анализ показывает, и регулятор утверждает – в Украине самые низкие цены на электроэнергию для населения и промышленности. Это результат той политики, которая была. К сожалению, в отношении угля и газа у нас остается постсоветское убеждение – “свое – значит дешевое”. Это не так.
Я должен отметить, что сегодня у нас не такая критическая ситуация с углем марки Г только потому, что более 2,5 миллиардов долларов мы инвестировали в течение 8 лет в наш угольный бизнес. Павлоградуголь производит 20 миллионов тонн угля в год. Это львиная доля в Украине. 12 лет назад он добывал 10 миллионов. И за эти годы мы увеличили объем добычи в 2 раза. Любой специалист в угольной отрасли подтвердит – это огромные инвестиции.
- Кстати, про инвестиции. Была информация, официальная, что ваши предприятия, входящие в состав ДТЭК, перечислили прибыль акционеру – Ринату Ахметову. Где тогда инвестиции в компанию?
- С точки зрения акционера, наверное, мы не самая лучшая компания. Потому что, начиная с 2014 года, ни одной копейки дивидендов акционеру не было выплачено.
- А официальная информация?
- Как известно, мы реструктурировали наши задолженности. Это был цивилизованный, европейский выход из сложной ситуации, выхванной происходящим в стране. В соответствии с этими договоренностями, до тех пор, пока мы не выплатим 50% нашего банковского долга, запрещены выплаты дивидендов акционерам. Если у нас сформирована прибыль в Павлоградугле, мы имеем возможность выплатить дивиденды на управляющую компанию, которая в дальнейшем эти деньги инвестирует в тепловые электростанции и так далее. Это перераспределение капитала внутри компании ДТЭК. Но Ринат Ахметов не получал ни одного доллара дивидендов за эти годы.
- А что с этими деньгами? Куда они были направлены?
- Прежде всего, инвестиции в наш угольный бизнес. И порядок инвестиций в этом году более 4 миллиардов гривен. Далее – наши энергоблоки. Даже несмотря на всю сложнейшую ситуацию, мы заканчиваем реконструкцию двух энергоблоков в этом году. Это важнейшая работа, которая продлевает на 15 лет работу этих блоков и укрепляет надежность энергосистемы. Мы инвестировали деньги в перевод блоков с угля марки А на марку Г. Это те ключевые инвестиции, которые мы делаем.
- Недавно у вас прошло несколько успешных, на мой взгляд, приватизационных конкурсов. Вы докупили акции Облэнерго. Как вы в целом оцениваете, для вас это было выгодно или нет?
- Первое. Покупка осуществлялась компанией СКМ, не компанией ДТЭК. Это во многом была портфельная инвестиция компании СКМ. Есть доверие к тому, что стоимость этих активов вырастет. Благодаря управлению, благодаря реформам, благодаря в целом росту капитализации всей нашей энергетической отрасли. Если говорить про эти конкурсы, то мне кажется, даже у самых ярых скептиков не должно быть вопросов, как они были проведены. Не было никаких ограничений по участию, были допущены все желающие. Это был электронный аукцион, который я наблюдал, сидя в кабинете, в прямой трансляции.
"Сегодня в Украине дефицит на всех рынках энергоресурсов, и это серьезная зависимость Украины от внешних факторов"
Мы заявились со стартовой ценой, по Днепроблэнерго в 2 раза цена поднялась, по Западэнерго цена поднялась на 20%. Кроме того, я считаю, что это тоже ответ на те вопросы, как в прошлом была проведена приватизация - много или мало была заплачено за эти компании. По некоторым позициям заплачено за контрольные пакеты было в разы больше, чем сегодня, даже при такой конкуренции.
- Именно это и вызывает вопрос. Раньше заплатили больше, сейчас – почти копейки.
- Этот вопрос нужно обратить не к нам, а к правительству, которое отвечает за инвестиционный климат, за привлекательность отрасли для игроков, за то, как у нас работает фондовый рынок, как внедряется система тарифообразования для Облэнерго, и, наконец, какие у нас правила игры – рыночные или нет.
- Что вы думаете про биржу угля, появившуюся в Украине? Она изменит ситуацию?
- Я думаю, что это хорошо. Мы сделали первые попытки продажи угля на бирже и их надо продолжать. Это ответ на вопрос о цене на уголь.
- А как она вообще может работать, если вы крупнейший добытчик и потребитель угля? Кто его будет покупать на бирже? Кто там будет торговать?
- Начнем с того, что мы поставляем уголь на Центрэнерго, а не только себе. Мы покупаем уголь у государственных предприятий. И самое главное, что у нас 30% рынка – это импортный уголь. Соответственно импортные игроки также могут заявляться и продавать свой уголь на этой бирже.
- Что вы думаете про поставки угля из США? Насколько оправданы затраты на этот уголь?
- Знаете, сегодня, с одной стороны, можно говорить о цене, а с другой стороны – о возможностях. После блокады Украина лишилась своего же антрацита на своей же территории. Нужно было выходить на внешние рынки. Доступный ресурс из ЮАР фактически выкуплен сегодня и нашими компаниями, и коллегами на рынке. Поэтому альтернатива углю из ЮАР - уголь из Америки. Он дороже.
- Это потому, что антрацита больше нигде нет?
- Антрацит есть и в Австралии, и есть во Вьетнаме. Но они работают больше на азиатские рынки. Американская поставка – была пробной. Цена выше почти на 10 долларов, чем из ЮАР. Но в сегодняшней ситуации поставка вполне оправдана, потому что из-за блокады Донбасса был искусственно создан дефицит антрацита, а Украине необходимо пройти зиму. Важно добавить, что сегодня мы пришли к ситуации импорта и угля марки Г. Частично это объясняется тем, что мы и Центрэнерго перевели блоки на марку Г. Соответственно увеличен спрос на этот уголь. Но и во многом это объясняется падением добычи на государственных шахтах. Это следствие той политики ценообразования на уголь, которая была в последние годы.
- То есть теперь мы всегда будем зависеть от американского или южноафрикансокго поставщика? Всегда завесить от внешних рынков или ситуация может измениться, и Украина снова станет самодостаточною?
- Я верю в то, что эта ситуация обязана измениться.
- А как?
- Это напрямую связано с ситуацией на Донбассе. Я верю, что ситуация изменится, Донбасс будет возвращен и мы восстановим добычу на антрацитовых шахтах, чтобы обеспечить угольную независимость Украины. Пока это не случилось все игроки рынка снижают зависимость от антрацита, переводя блоки ТЭС на марку Г. Соответственно в добычу газового угля нужны активные инвестиции. У нас достаточно запасов марки Г. Но это вопрос государственной политики, вопрос ценообразования, вопрос тех рыночных механизмов, которые должны не только декларативно, а на самом деле работать и не допускать таких вот перекосов в ценах, которые есть. Угольный бизнес очень капиталоемкий. Он требует постоянных инвестиций. И это инвестиции – не сегодня инвестирую, а завтра получаю. Это инвестиции на несколько лет вперед. Для этого должна быть определенность, для этого должны быть правила игры.
На сегодняшний момент Украина в среднем потребляет 27 миллионов тонн энергетического угля в год. В этом году будет импортировано всего около 7 миллионов тонн
Стратегия нашей компании – продолжать инвестировать в угольный бизнес и сделать так, чтобы в Украине было достаточно собственного ресурса.
- Вы также инвестируете в альтернативную энергетику, в частности – в ветер. Насколько этот бизнес перспективен в Украине?
- Я приветствую недавно принятую энергостратегию Украины до 2035 года. Я считаю, что это документ, который отражает основные мировые тренды в развитии энергетики. Много внимания уделено развитию возобновляемых источников и увеличении их доли в балансе до 25% в стране. Естественно, мы не можем оставаться в стороне от этих трендов. У нас стратегическое решение инвестировать в этот бизнес было принято еще 5 лет назад. Результатом этого было строительство Ботиевской ветростанции в 200 МВт. И в дальнейшем мы хотим активно инвестировать в развитие этой энергетики, приоритеты – ветер или солнце. Сегодня мы в стадии строительства Приморской ветростанции на 200 мегаватт.
- Вы уже окупили ваши инвестиции?
- Нет, не окупили, мы еще выплачиваем нашу задолженность перед банками. Работа Ботиевской станции показывает, что это прибыльный бизнес. Но важна позиция государства. Если государство будет уважать те обязательства, которые были взяты перед инвесторами по построенным станциям – тариф, который до 30 года законом утвержден, что не будет каких-то попыток это поменять, если будут сняты преграды по развитию участков, по получению разрешений и так далее – вся бюрократия, которая мешает развивать этот бизнес.
- Если говорить вообще про приоритеты компании ДТЭК, куда вы будете вкладывать деньги в ближайшие 10-15 лет? У вас есть долгосрочные планы?
- Если говорить про бизнесы угля и генерации, то энергостратегия показывает, что доля тепловой генерации будет снижаться, но абсолютный объем производства электроэнергии будет оставаться на сегодняшнем уровне. Поэтому мы видим поддержку уровня добычи угля в районе 25 миллионов тонн ежегодно. Это покроет собственное потребление. Далее – бизнес облэнерго: нам необходимо сегодня выполнять закон и разделить бизнесы передачи и поставки электроэнергии. Мы ждем, что будет принято решение о переходе на новую систему тарифообразования, по которой работают все европейские страны. Это является условием для приватизации контрольных пакетов, на чем настаивает МВФ. Соответственно, появится инвестиционный ресурс, чтобы качественно поменять надежность поставок, качество услуг и так далее. Поверьте, я живу в Киеве, и мне тоже хочется, чтобы Киевэнерго перешел на новый уровень обслуживания клиентов. И я убежден, что мы это сделаем в рамках начатых реформ.
- Вы знаете, очень часто Киевэнерго упоминается в такой теме, как конкуренция. Потребитель должен иметь какой-то выбор. Если у нас только Киевэнерго, то какой же я могу в Киеве иметь выбор?
- Я про это и говорю. Что дает разделение? Есть сети Киевэнерго. По закону доступ к сети должен быть предоставлен любому поставщику электроэнергии. То есть когда мы разделяем передачу электроэнергии по сетям и общение с конечным потребителем, то появляется конкуренция. Сети - это естественный монополист, который всегда регулируется государством. А вот компании, которые имеют отношения с конечным потребителем, – их будет много, и их можно будет менять.
- То есть я смогу купить электроэнергию, например, в Ровенской области, а использовать в Киевской?
- Вы можете купить электроэнергию у любого поставщика электроэнергии, который будет работать в Украине. Мы обязаны предоставить ему доступ к сетям. А вы будете смотреть, устраивает вас сервис, устраивает ли тариф, устраивает система оплаты и так далее. Это то, что в Украине должно появиться в ближайшие годы в рамках реализации этого закона. Поэтому мы тоже хотим перестроиться и участвовать в рынке поставщиков, создать компанию конкурентную, которая предложит другой сервис. Я принимаю ту критику, которая сегодня есть по Киевэнерго. Но поверьте, сделано достаточно много: современные центры обслуживания клиентов, мощные контакт-центры, удобные онлайн сервисы, “единое окно” для обслуживания юридических клиентов.
- А вы удовлетворены тем, как работает НКРЭКУ? Мне кажется, что есть некая постоянна закулисная борьба. Кто-то приходит, на кого-то давит, кто-то для тепловой генерации, кто-то для Энергоатома. Постоянная борьба. А мы только наблюдаем и думаем, что там за кулисами происходит?
- Вы знаете, энергетическая отрасль, наверное, в любом государстве имеет определенное политическое влияние. Потому что сила государства тысячелетиями формировалась на том, есть у него собственные энергоресурсы или нет.
"С точки зрения акционера, наверное, мы не самая лучшая компания. Потому что, начиная с 2014 года, ни одной копейки дивидендов акционеру не было выплачено"
Количество войн, которые тысячелетиями проходили, во многом шли за энергоресурсы. И сегодня мы пришли к ситуации, когда все энергоресурсы импортируются. Это нехороший знак для дальнейшего движения Украины. Во многом это результат вмешательства политики в энергетику. А механизм вмешательства политики – это регулятор. Сегодня я полностью поддерживаю тезис, что в стране должен быть профессиональный, а главное независимый регулятор.
- А его нет? Или он не профессиональный?
- Вы знаете, мне сложно отвечать на этот вопрос, потому что у любой энергетической компании в любой стране заложен конфликт интересов с регулятором. Я говорю о том, что должны быть созданы прозрачные и понятные рыночные правила игры, и регулятор должен влиять только тогда, когда эти правила нарушаются.
- Вы правильно сказали, что энергетика – это часть политики. Мы видели, например, как шахтеры выходили к Кабинету министров или к президенту. Даже вашу компанию обвиняли в том, что вы стоит за этими митингами. Вы считаете это нормальным решением проблемы?
- Я считаю, что до этого нельзя доводить. А что у нас происходит? Сегодня себестоимость государственного угля – 3000 гривен, а регулируемая цена, которую объявило министерство – 2200 гривен, в тарифе заложено 1800 гривен. Денег, которые платятся, исходя из 2200 гривен, госшахтам хватает в лучшем случае на выплату заработной платы. Ни о каком будущем развитии не может быть и речи. Недоинвестирование и, как следствие, непонимание, будет ли завтра у них работа, приводит к возмущению людей.
- Вы думаете они сами выходя туда?
- Я думаю, что есть профсоюзные лидеры. Посмотрите, у нас каждый месяц какая-то проблема на каком-то государственном угольном предприятии. Почему это не происходит на наших предприятиях? Потому что в течение всех этих лет мы закладывали нормальные принципы работы частного бизнеса: профессиональный менеджмент, отсутствие коррупции или искоренение ее на уровне наших предприятий. Сегодня звучало zero tolerance to corruption. Вот это тот принцип, на котором строится ДТЭК. Я не могу сказать, что мы искоренили ее. И достаточно тяжело это делать в постсоветских индустриальных компаниях. Но zero tolerance – это то, чему мы следуем с самого первого дня.
А если будет zero tolerance to corruption, тогда как повлиять на главу НКРЭКУ, к примеру?
- А зачем на него влиять? Я считаю, что не надо влиять на государственные органы.
- Смотрите, у нас Национальную комиссию создали после Революции Достоинства. Туда выбрали, как мы поняли, наиболее правильных людей. А потом у нас скандал, что кто-то хочет закупить трансформаторы за государственные деньги. Как так? Даже самый хороший регулятор, который у нас был за последнее время, оказывается коррумпированным? Что с этим делать?
- Мне сложно это комментировать. Я могу сказать, если уж про трансформаторы вы вспоминали, сегодня уровень износа электрических сетей – более 70%. Для того чтобы инновации развивались в нашей стране, нам нужны надежные сети передачи электроэнергии. Трансформаторы – это часть процесса передачи электроэнергии. Соответственно, с таким износом энергетика требует огромных инвестиций во всю систему. А инвестиции требуют рынка.
Теги: Экономика Украины рынок Украины Переглядів: 762
