Владимир Дубровский: Мифы налога на выведенный капитал

Действительно ли реформа корпоративного налога грозит фискальной стабильности Украины и противоречит директивам ЕС?.

Одной из важнейших составляющих антикоррупционной налоговой реформы в Украине реформа корпоративного налога: замена коррупционно-уязвимого налога на прибыль предприятий на налог на выведенный капитал (НнВК), которым будут облагаться только те деньги, которые владельцы выводят из бизнеса через дивиденды или в другие «хитрые» способы, благодаря которым сегодня удается вообще избежать налогообложения, оставив прибыль в офшорах. Таким образом радикально упрощается начисление налога и контроль за его уплатой: нет больше необходимости проверять расходы предприятий, бухгалтерский учет становится полностью независимым (налоговый отменяется как таковой), а объектом налогообложения становятся не призрачные начисленные суммы, которые можно обжаловать как угодно, а непосредственно документально подтвержденные операции. Вместо массовых проверок бухгалтерского учета рядовых предприятий, налоговые органы получат возможность сосредоточиться на контроле крупномасштабных внешнеэкономических операций, благодаря которым из Украины ежегодно выводится около 10% ВВП.  

Бизнес, не имееющий отношения к таким операциям, приветствует освобождение инвестиций от налогообложения – ведь, кроме освобождения от обременительных проверок и коррупционного давления, он получает возможность быстрее расти даже в условиях нехватки доступа к финансированию. Но тот факт, что уплата налога откладывается до момента выплаты дивидендов в пользу владельцев, имеет обратную сторону: как показывает опыт Эстонии, первой страны, которая ввела подобный налог (сейчас к ней присоединилась Грузия, а Латвия приняла соответствующую реформу), в первые год-два поступления в государственный бюджет резко, почти вдвое падают, ведь сужается налоговая база. Исходя из этого, противники реформы (как и следовало ожидать – люди, связанные либо с ГФС, либо с теми компаниями, которые активно избегают налогообложения с помощью «офшорных» схем, или с теми, кто их обслуживает) подняли шум по поводу того, будто переход на НнВК разрушит фискальный баланс, соответственно, такая выстраданная макроэкономическая стабильность окажется под угрозой. Этот аргумент хорошо услышали в МВФ и в правительстве, поскольку, действительно, рисковать новой волной дестабилизации даже ради важной реформы было бы безответственно. Но действительно ли все так плохо с фискальным эффектом от замены налога на прибыль на ПНВК? Тщательные расчеты показывают, что бюджет, возможно, потеряет в первые год-два, но не критично.

Во-первых не факт, что в Украине будет так же, как в Эстонии, ведь она никогда не страдала от «офшорных» злоупотреблений такого масштаба. Если Украине удастся взыскать НнВК хотя бы с части тех потоков, которые сейчас идут в офшоры, то можно получить неплохой компенсатор. Кроме того, надо учитывать, что деньги, которые останутся у предприятий, будут реинвестированы или направлены на потребление, а это сопровождается выплатой других налогов – НДС, ЕСВ, НДФЛ и др., Так что общий спад бюджетных поступлений будет меньше. Наконец, можно рассчитывать на определенную детенизацию, поскольку уменьшается как база, так и ставка налога (при законной выплате дивидендов она составит 15% вместо нынешних 18%, зато с «хитрых» способов будет выплачиваться 20%). Все это делает «дыру в бюджете» меньше, чем можно было себе представить.  

Несмотря на относительно небольшую фискальную роль нынешнего налога на прибыль (поступления составляют около 2.5% от ВВП), это означает, что никакой катастрофы для государственных финансов ожидать не стоит: по предварительным подсчетам, бюджет-2018 потеряет не более 30 млрд грн (это без учета перекрытия крупнейшего канала вывода доходов – трансфертного ценообразования, ТЦО), которое находится в пределах погрешности бюджетного планирования в Украине, и, скорее всего, будет перекрыто увеличением других поступлений. В крайнем случае, это меньше 1 млрд евро, которые не так уж трудно одолжить (напомню, правительство недавно успешно разместило евробонды на 3 млрд) ради важной реформы, способной существенно ускорить экономический рост – и это, как показывают расчеты, быстро закроет «дыру», а дальше будет способствовать росту бюджетных поступлений.  

В процессе подготовки законопроекта несколько групп экспертов делали свои расчеты фискального эффекта. Свои результаты представили, кроме МинФина и МЭРТ, Украинский институт будущего (УИМ), Институт социально-экономической трансформации (ИСЭТ), Немецккая консультативная группа (НКГ). Все они базируются преимущественно на прогнозах МинФина, хотя НКГ и МЭРТ   использовали также собственные прогностические модели, УИМ и ИСЭТ использовали результаты МЭРТ. Логика всех этих расчетов приблизительно следующая.  

МинФин планирует поступления от налога на прибыль предприятий в размере 8,1 млод грн, дополнительно НКГ посчитала возможные поступления от налога на репатриацию доходов (который отменяется) в размере 3.6 млрд. грн. и НДФЛ на дивиденды (который может быть и оставлен в конечном итоге) – 0.4 млрд грн, поэтому говорится о порядка 84 млрд грн запланированных   поступлений.  

При этом, все группы сошлись на том, что прямые поступления от НнВК, а также налога на прибыль по банковской деятельности (который остается) составят около 40 млрд грн, то есть, почти как в Эстонии. Но дальше начинаются различия. НКГ не учла косвенных эффектов от реформы – очень жаль, потому что эта группа единственная из всех имеет на вооружении математическую модель, которая больше всего подходит для таких расчетов (хотя ее надо было бы адаптировать для такого случая – очевидно, с этим возникли трудности). МЭРТ использовал свою модель, и пришел к выводу, что к прямым поступлениям надо добавить еще около 5 млрд. грн., полученных за счет детенизации (последнюю считали аналогично детенизации благодаря уменьшению ЕСВ). НКГ также оценила возможный эффект от детенизации в 3.5 млрд грн, но учитывалось только снижение ставки при выплате дивидендов. ИСЭТ учел также рост дивидендов от государственных компаний, а именно НАК «Нафтогаз», который произошел в 2017 году и должен увеличиваться в 2018 году, и с которого должно было быть оплачено дополнительно по прогнозам 4 млрд грн. Также, по оценкам МЭРТ, примерно 1/6 от сэкономленных предприятиями сумм будут оплачены в виде других налогов, что будет составлять (по подсчету ИСЭТ) 5.6 млрд грн. После некоторых мелких корректировок в итоге имеем 53 млрд грн. УИМ делал расчеты несколько иным образом, и вышел на сумму в 57 млрд грн, правда, надежды на выход из тени эта группа закладывала несколько более оптимистичные (в одном из сценариев).  

Таким образом, можно утверждать (в пределах погрешности прогноза и разногласий между группами), что суммарные потери бюджета от введения реформы корпоративного налога в 2018 году должны быть не крупнее 30 млрд грн – а могут стать в разы меньше, если заработает действенный контроль ТЦО. Впрочем, это уже зависит от успехов в реформировании ГФС, и рассчитывать на значительный эффект в первый год вряд ли стоит – а сумма «на кону» действительно большая, как для обычного человека. В то же время, надо учесть, что прогноз бюджетных поступлений в Украину имеет тенденцию недооценивать фактические поступления. В среднем за 2002-2016 гг. превышение составило 0.79% от ВВП в целом, и 1.67%, если не брать во внимание кризисные годы. Учитывая тот факт, что номинальный ВВП на 2018 году правительством прогнозируется в размере 3 247,7 млд грн, возможная недооценка, рассчитанная таким образом, составляет 25.7 млрд., что почти совпадает с размером возможных фискальных потерь от реформы, рассчитанных выше.

В частности, эти дополнительные поступления могут возникнуть вследствие:

– перечисления 50% чистой прибыли НАК «Нафтогаз» в размере 25 млрд грн  

– упорядочивания учета земель, которое должно дополнительно принести (не менее) 5 млрд грн в виде поступлений от земельного налога – такое упорядочение является необходимой составляющей внедрения полноценного рынка земли

– переноса на 2018 год в части превышения бюджетных поступлений 2017

– закрытия схем по хищению НДС с помощью риск-ориентированной блокировки налоговых накладных – около 10-12 млрд грн  

– спецконфискации, которую не закладывали в бюджет, но с высокой вероятностью удастся получить

– продолжения реформы корпоративного управления госпредприятиями, увеличения прозрачности их работы (на сегодняшний день только 53 из более чем 3 тыс. государственных предприятий обнародовали свои расходы в соответствии с законом).

Также рост пенсий и зарплат, а, главное, реформа ТКЭ, должны уменьшить потребность в субсидиях на оплату жилищно-коммунальных услуг (в бюджете заложено увеличение расходов по этой статье). Немалый эффект должно дать дальнейшее внедрение системы ProZorro.  

Итак, рисков макроэкономической дестабилизации НнВК не несет. НКГ предостерегает от возможного увеличения уклонения от налогообложения с помощью реформы, но этот тезис не подтвержден ничем, кроме общего риска каких-либо изменений. В данном случае, речь идет о введении скорее более жестких регуляций в части особо рискованных операций, при этом не убираются никакие из существующих на сегодня предохранителей для злоупотреблений, следовательно такие риски минимальны. Также, вопрос возможных схем уклонения от уплаты НнВК очень тщательно и открыто обсуждались на заседаниях рабочей группы МинФина с участием как сторонников, так и противников реформы – пожалуй ни одна налоговая иннновация в Украине не проходила такого жесткого обсуждения.  

Однако, как только противники реформы неожиданно «вытащили из рукава» еще один аргумент: якобы, НнВК противоречит директивам ЕС и плану BEPS, к которому Украина присоединилась. Так ли это – объясняет юрист Александр Шемяткин, эксперт компании КГС.

«Законодательство ЕС, в частности базовый договор о функционировании, четко определяет сферу прямых налогов (НДФЛ и корпоративный налог) как предмет ответственности государств-членов ЕС. Таким образом, налог на прибыль полностью находится в компетенции национальных правительств и не подлежит регулированию органами ЕС. Гармонизации на уровне ЕС подлежат лишь косвенные налоги (акцизы и НДС). Касательно прямых налогов у ЕС нет общей политики. Есть только координация на уровне необязательного кодекса поведения. Поэтому неправильно говорить о сравнениях с Acquis ЕС. Именно этим можно объяснить то, что от законодательства ЕС противники реформы сразу переходят к ОЭСР и приводят абсолютно беспочвенные и неподтвержденные доказательства тезиса. Эти тезисы изначально манипулятивные, например, финансовый результат = операционная прибыль в терминологии английского.  

Украина – четвертая(!) страна-участник Плана BEPS, которая собирается внедрить НнВК. Кроме того, Эстония, Литва и Грузия, где уже введен НнВК, также являются активными участниками Плана и им не предъявлено никаких претензий относительно нарушений его положений. В чем различия от ОЭСР? Все методы одинаковые и на отчет в разрезе стран не влияют. Разница лишь в том, что мы не облагаем прибыль до того, как она распределяется на собственников. И все. Налог математически может быть представлен как стандартный налог на прибыль с вычетом инвестиции и использованием прибыли для финансирования текущей хозяйственной деятельности».

Таким образом, нет оснований противопоставлять НнВК евроинтеграции и BEPS. Не говоря уже о том, что Украина пока не является членом ЕС, следовательно вполне может позволить себе полезные в наших условиях новации, как это, кстати, делали многие из стран-кандидатов в 90-е годы.  

Введение НнВК должно стать тем шагом, который окончательно похоронит азаровщину, открыв путь к основательной антикоррупционной реформе ГФС. Оно также может предоставить нашей экономике мощный толчок для роста. Надеемся на победу!