Игорь Мазепа: «У любой биржи, принадлежащей московским акционерам, перспективы в Украине нет»

Думки 23.07.2014    08:42

В 2004 г. Игорь Мазепа покинул руководящую должность в «Межрегиональной фондовой компании» (МФК, крупнейший на то время торговец, с 2005 г. — «Миллениум Капитал») и создал «Конкорд Капитал». Причиной ухода стали разные взгляды на дальнейшее развитие бизнеса Игоря Мазепы и собственника МФК Михаила Левченко. Мазепа не прогадал — через несколько лет Левченко пришлось продать бизнес, чтобы рассчитаться с долгами, а «Конкорд Капитал» выжил. Мазепа предпочел не спешить рассчитываться с долгами. В 2012 г. Райффайзен Банк Аваль и Мегабанк в судебном порядке потребовали от инвестиционной компании «Конкорд Капитал» уплатить 85 млн грн по кредитным договорам 2007‑2008 гг. Суды длятся до сих пор. 23 июня суд решил взыскать с компании еще 34 млн грн в пользу Райффайзен Банка Аваль.

Весной 2012 г. регулятор фондового рынка вынес предупреждение корпоративному фонду «Конкорд Лидер» за то, что тот не начал выплачивать деньги инвесторам. В декабре того же года Мазепа продал принадлежащие ему две компании по управлению активами (КУА) — «Пиоглобал Украина» и «Конкорд Эссет Менеджмент» директору управляющей компании Ростиславу Седлачику. Фонды под управлением «Конкорда» оказались одними из самых убыточных. Но это не мешает Мазепе оставаться одним из самых востребованных специалистов на рынке по торговле ценными бумагами и M&A-бизнесе. В прошлом году он участвовал в продаже UMH group, сумма сделки составила $ 340‑370 млн. В июле Мазепа занял позицию независимого директора в Альфа-Банк (Украина). О новой работе, развитии рынка и состоянии компании Игорь Мазепа рассказал в интервью «Капиталу».

— Недавно вы вошли в наблюдательный совет Альфа-Банка (Украина) как независимый директор. Вы заявляли, что это волонтерская функция. Но вы известны как достаточно прагматичный человек. Что вам даст эта работа?

— Здесь на самом деле сплошной прагматизм с двух сторон. Прагматизм с моей стороны заключается в том, что это общение и доступ к мнению одних из самых ярких бизнесменов в мире — Петра Авена и Михаила Фридмана.

— В свою очередь Альфа-Банк (Украина) известен как активный игрок на рынке слияний и поглощений, а у вас большой опыт в этой сфере. Означает ли это, что вы будете не только консультировать руководство финучреждения, но и участвовать в сделках?

— На мой взгляд, на новой должности от меня ожидают, что я привнесу в команду украинский опыт. А это и мое мнение относительно покупки тех или иных активов либо банков, и понимание различных индустрий, а также бизнес-моделей секторов.

— Это нужно для понимания, кому выдавать кредиты?

— Или у кого брать депозиты. Разумеется, я не буду участвовать в принятии решений о выдаче кредитов, так как на это есть свои исполняющие органы. Но на уровне стратегии, наверное, да. Впрочем, все это мои предположения, тогда как у председателя набсовета Альфа-Банка Петра Авена могут быть абсолютно другие. Поэтому не исключаю, что формат моей работы может быть иной.

— Кто вас пригласил на эту должность?

— Петр Авен.

— Вы давно с ним знакомы?

— Какое‑то время.

— Какие банки сейчас хотят продаться больше других?

— Думаю, каждое финучреждение больше остальных хочет продаться. Не секрет, что после 2009 г. около половины активов в банковской системе стали плохими кредитами. Все банки вынуждены были донести капитал. Кто‑то донес это реальными деньгами — это все иностранные финструктуры, некоторые украинские, а также госбанки, которые капитализировались облигациями. При этом продолжает оставаться большая часть банков, которые не смогли этого сделать.

— Как вы оцениваете долю банков, которые нуждаются в докапитализации?

— По количеству — это три четверти. С марта снова существенно ухудшилось качество банковских активов. В результате сейчас опять остро стал вопрос достаточности капитала в банковской системе. Докапитализировать банковскую систему — это одно из требований МВФ. Но я весьма сомневаюсь, что все иностранные банки захотят докапитализировать свои украинские дочерние структуры. Не исключаю той ситуации, когда они будут выходить из Украины по любой цене. Я также сомневаюсь, что правительство сможет адекватно докапитализировать госбанки. Местные акционеры вряд ли донесут деньги в свои банки.

— И что в таком случае делать?

— Продавать либо отдавать за копейки. Учитывая, что покупателей мало, может произойти обвал рынка. Каждый быстрее других будет стремиться продать свой банк. О консолидации банковской системы говорили давно, сегодня рынок сам расставит все точки над «і».

— Какая сейчас реальная стоимость банков по отношению к капиталу?

— Гипотетически 0,3‑0,5 к капиталу. Но надо учесть, что эти цифры виртуальные, так как само понятие «капитал» виртуальное. Три четверти банков имеют отрицательный капитал, применять мультипликаторы к отрицательному капиталу не имеет смыла — это все равно, что делить на 0.

— Если рассмотреть банки, у которых капитал все‑таки есть, их готовы сейчас покупать за 0,3‑0,5 капитала?

— Скорее всего, да, покупатели будут. Я вижу три-четыре бизнес-группы.

— Вы задумывались о покупке банка?

— Возможно, «Конкорду» может не хватать некоторых инструментов, которыми могут располагать коммерческие банки. Но при нынешнем состоянии финансового рынка это не актуально.

— Интересуются ли сейчас инвесторы покупкой украинских активов?

— В начале июля мы проводили инвестиционную конференцию в Лондоне — был невероятный ажиотаж. Но при этом я очень сильно разделяю ажиотаж прийти послушать лидеров страны и желание инвестировать деньги. Пока мы говорим о первом. Для меня основной критерий успешности государства — приход частного капитала. Он всегда гибкий, прагматичный, разумный, у него есть огромный выбор мест, куда можно инвестировать — Мексика, Бразилия, Турция, Корея, Монголия... Пока можно констатировать тот факт, что Украина не в списке этих стран.

— Что сегодня приобретают инвесторы, которые все‑таки не боятся вкладывать в украинские активы?

— Сейчас спросом пользуются НДС-облигации. Только «Конкорд Капитал» соберет пул инвесторов на $ 300 млн. Это будет ликвидным инструментом, так как объем эмиссии — до 15 млрд грн. Это гривневый инструмент. Инвесторы намного лучше относятся к нацвалюте после девальвации. Даже несмотря на преддефолтные рейтинги, МВФ будет стоять рядом. Насколько я понимаю, именно фонд настоял, чтобы правительство не реструктуризовало свои долги два-три месяца назад. Поэтому долговые украинские бумаги интересны иностранным инвесторам. Но этот интерес таит целый ряд неудобств.

— Например?

— Чтобы купить гривневую облигацию, нерезиденту надо завести деньги в Украину, зарегистрировать это как инвестицию, открыть счет в местном банке, а также в местном депозитарном учреждении, поменять доллар на гривню, купить бумагу, дождаться погашения, конвертировать гривню в доллар. Чтобы вывести валюту, снова надо нести существенные транзакционные издержки, связанные с разрешениями НБУ. Снятие всех административных барьеров для инвестиций — приоритет новой команды Нацбанка. Но пока ситуация не изменилась. В результате правительство и эмитенты переплачивают за долги, а фондовый рынок все еще является вялым и неэффективным. Несколько месяцев назад долларовые внутренние суверенные облигации торговались с доходностью 18‑20 %, тогда как украинский евробонд — с доходностью 8‑10 %. Разница, в которую рынок оценивает транзакционные издержки, — 10 процентных пунктов. Это просто невероятная разница для рынка, где каждая четверть процента доходности играет огромную роль.

— Как удалось компании пережить кризис? Рассчитался ли «Конкорд Капитал» с долгами?

— Долг компании сегодня мизерный — до 5 млн грн, притом что наши годовые чистые заработки в десятки раз больше.

— С каким финансовым результатом вы закончили прошлый год?

— Мы не раскрываем эту информацию.

— А как удалось рассчитаться со старыми долгами? Банки неоднократно жаловались на компанию, что она не платит вовремя по обязательствам.

— Этой ситуации уже давно нет. Года три-четыре назад разбирательства закончились.

— На чем сейчас специализируется «Конкорд Капитал»?

— Традиционно — это торговля ценными бумагами: облигациями, рынок РЕПО, торговля акциями украинских компаний, которые торгуются на западных биржах, в своих интересах или в интересах местных инвесторов. Сейчас очень много украинских компаний оценены несправедливо — это дает возможность заработать. Еще одно традиционное наше направление — сделки по слияниям и поглощениям. Тут мы работаем за комиссию, а также выступаем покупателем некоторых активов. Например, мы купили компанию «Добробут». Сейчас пользователей частной медицины — 3‑5 %, и то в городе Киеве. Ожидаем, что в следующие 5‑10 лет произойдет фундаментальный сдвиг — переход от государственной медицины к частной. Также инвестируем в недвижимость, например «Гудлайф Парк». Это лучший наш проект по жилью категории бизнес-класса. Он успешный, поэтому думаем даже расширяться.

— «Драгон Капитал» тоже делал такой проект — «Ривьера Виллас». Судя по котировкам инвестфонда недвижимости этой компании, проект нельзя назвать успешным.

— Там совершенно все иначе. Не буду комментировать проект конкурентов.

— Какие направления самые доходные?

— Наверное, сделки, когда мы покупаем активы ниже их справедливой стоимости. Причем у местных инвесторов — кто‑то называет их олигархами, коррумпированными чиновниками — деньги есть. И в то же время полное отсутствие средств у коммерческих банков.

— Вы продали свою КУА еще несколько лет назад. Почему у вас не сложилось с этим видом бизнеса? У некоторых, например компании «Инвестиционный Капитал Украина» (ICU), получилось.

— Это снова вопрос о критической массе бизнеса, после которой начинаешь зарабатывать. Держать в фондах менее $ 200 млн не имеет никакого смысла. Наверное, компания в свое время правильно сделала акцент на офшорную часть. У Валерии Гонтаревой управление активами было одним из ключевых направлений, и в нем она преуспела. Мы не можем распылять свои ресурсы сразу на множество направлений. У нас иной фокус. Каждый хорош в своей отрасли.

— Почему у фондов компании до сих пор наибольшая убыточность?

— Ничего не могу сказать — не в теме.

— Как вы думаете, почему процесс объединения УБ и ПФТС затянулся?

— Есть ряд акционеров, в том числе и я, которые считают, что объединение УБ и ПФТС бесперспективно и не имеет никакого значения. У Московской биржи нет своей позиции, четкого мнения, отсутствуют договоренности с крупнейшими акционерами обеих бирж. Кроме того, у акционеров каждой из площадок свой подход к оценке стоимости биржи. У Анатолия Амелина как крупнейшего акционера ПФТС также своя позиция. На мой взгляд, с такими разными подходами объединения не будет. Также я считаю, что у любой биржи, принадлежащей московским акционерам, перспективы в нашей стране нет, так как Россия является откровенным агрессором по отношению к Украине.

— В такой ситуации москвичи, возможно, захотят продать свои доли в биржах. За сколько вы выкупили бы их долю в УБ?

— Выкупил бы за те деньги, которые сейчас есть на Украинской бирже (т. е. по цене чистых активов. — «Капитал»). Например, на УБ есть 10 грн, а их доля — 43 %, вот за 4,3 грн я и выкупил бы их долю.

— Вы полагаете, что сейчас биржевой бизнес ничего не стоит?

— Я считаю, что биржевой бизнес стоит очень много. Он зависит от вовлечения и желания работать членов площадки. Все остальное ничего не стоит. Мы не можем ценить бизнес биржи по стоимости активов, которые там есть. Это подход ПФТС. Они говорят: у нас есть 70 млн грн — значит наш бизнес стоит 70 млн грн, а у вас есть 20 млн грн, поэтому УБ стоит 20 млн грн. Но при этом на Украинской бирже есть единственная работающая организация торговцев, а ПФТС просто живет за проценты от депозита. Этот подход мы не понимаем. Наш ответ: кроме тех денег, которые есть на УБ, там есть и сообщество рыночных операторов. Это то, что стоит. Однако
это активы не Московской биржи, это актив украинских акционеров.

— Ходят слухи, что вам предлагали пост в Нацбанке.

— Нет. Не предлагали, и слава богу.

Теги:   Игорь Мазепа Конкорд Капитал Переглядів:   1787