Александр Боровик: Приходите, делайте то, что хотите, никто не будет наезжать.
Думки 22.09.2015 15:03 Выпускник Гарварда и “изгнанник” Минэкономразвития рассказал НВ, как ему работается вместе с грузино-украинской командой в Одесской ОГА и каковы на вкус реформы по-одесски- Итак, вы работаете в команде Михеила Саакашвили. Почему вас туда пригласили?
- Я знал Саакашвили давно. Моя лучшая подруга из Гарварда [Эка Ткешелашвили] была у него в первом правительстве заместителем министра юстиции. Ее пригласили, она бросила Уолл-стрит и поехала работать в Грузию. Мне это очень запомнилось, потому что я думал, что никогда этого не смог бы сделать, что я – индивидуалист. Но здесь был Майдан, и я проникся. Эке сказала, мне что в правительстве есть “наши грузины”, мы сразу познакомились, очень много общались, я был часто у Саакашвили дома.
В день, когда я ушел из правительства, он позвонил, сказал, что это политическая борьба, и надо бороться. Я приехал сюда, думал работать где-то два года, получил украинское гражданство. Если бы я знал, что так будет, то не уверен, что я бы приехал. Я пробыл где-то три недели [после освобождения] и не знал, что делать, мне никто не звонил. У меня осталось еще немецкое гражданство (ибо федеративная республика позволяет мне быть гражданином еще два года), то я думал, что вернусь. И я уже шел по трапу, уже видел персонал Lufthansa, и думал, что патриотическая часть моей жизни закончилась. И тут пришло sms, Миша написал: “У нас завтра с утра будет стратегическая сессия, я очень хочу тебя видеть”. И где-то за три часа я уже ехал в машине в Одессу в “реформистском автобусе” вместе с Юлией Марушевской [с 9 сентября 2015 г заместитель председателя Одесской ОГА] и пятью грузинами.
- Саакашвили как руководитель - какой? Вам нравится с ним работать?
- Очень. Он дает мне право делать все, что я хочу. Это тот принцип, когда мы нанимаем умных людей не для того, чтобы им говорить, что надо делать. Миша дает очень много времени и пространства. Например, он пойдет на 5 канал и скажет, что есть какая-то проблема, но он никому из нас не будет говорить, что он хочет, чтобы мы этой проблемой занимались. Он только через неделю спросит, что мы сделали с этим всем.
И у него вся команда такая же. У нас очень мало встреч, когда мы сидим и записываем, что нам надо сделать. У Айвараса [Абромавичуса, министра экономразвития Украины] это было очень часто. Я помню, пришел, у меня был документ, который назывался “принципы экономической стратегии реформирования Украины”, министр говорит: “Нет, мы не будем сейчас это рассматривать, нам нужно решить один принципиальный вопрос в наших e-mail. Мне не нравится, что они все разные. Нам надо решить, будет ли это “аborovik@”, или это будет “а.borovik@”, или это будет “аb@””. В Минэкономразвития очень тактическая команда. Я смотрю, что делает Макс [Нефедов, заместитель министра Минэкономразвития]. Госзакупки – это очень важная тема, но это не стратегический вопрос. Что делают другие из министерства, кто из них смотрит стратегически? Сам Айварас не очень умеет думать стратегически, если с ним разговаривать на какие-то стратегические темы – он плывет. Поэтому он взял в команду советников Миклоша [Ивана, экс-министр финансов Словакии], Елену Белан [главный экономист Dragon Capital], других, чтобы они разрабатывали стратегию.
Миша терпеть не может Point [PowerPoint], он никогда не будет представлять из Point. У него будет презентация, но он на нее никогда не посмотрит. Айварас любит Point, он будет смотреть, словами играть.
Пока есть Путин, в Грузию грузинам будет очень трудно вернуться, и они это хорошо понимают- Сейчас поговаривают, что Саакашвили может покинуть Украину, если его политическая партия победит в выборах в Грузии в следующем году. Он говорит об этом?
- Проблема не в том, что они не выиграют выборы, а в том, что Россия не даст им прийти к власти. Россия просто закроет дорогу. Пока есть Путин, в Грузию грузинам будет очень трудно вернуться, и они это хорошо понимают. Поэтому это не цель как таковая – выиграть выборы в Грузии. Есть другая цель – геополитическая. Сделать из Украины сильную демократическую державу, со свободным рынком. Но грузины также когда-то, наверное, уедут. Так же я себе представляю, что когда-то кто-то уедет из Одессы, но останется команда.
Что очень интересно для меня, они [команда Саакашвили] все учились где-то в США или в Европе, но они не являются прозападной группой. Потому что у них менталитет иной, они не являются европейской страной, а мы являемся. Я думаю, что грузины нам должны помочь стать на правильный путь, но затем, после внедрения реформ, мы должны сделать те реформы более проевропейскими.
- Складывается впечатление, что реформы в Одессе проходят на грузинский манер. То есть пришли, с ноги заборы снесли, людей на пляж пустили... Как на самом деле происходят в Одессе реформы? Как вы общаетесь с незаинтересованными в реформах бизнесменами?
- Есть два фронта. Первый – это местный фронт, местные олигархи, бандиты, коррупционные деятели. С ними мы работаем в двух режимах. Первый это “танки”: ты идешь и ломаешь . Это довольно легко делать.
- Это мы уже видели.
- Второй режим – когда мы пробуем что-то делать через местные СБУ, прокуратуру, налоговую, таможню. Когда мы шли [в Одессе], то нам обещали, что у нас будет контроль над теми органами, но нам их не дали. Теперь мы должны идти и просить, чтобы они делали свою работу. И это большая проблема, потому что у нас нет контроля, и у нас нет механизмов, чтобы их как-то заставить делать свою работу. То есть мы те же механизмы пробуем делать сами. То есть мы собираем прессу, и говорим: “А почему вы, СБУ, крышуете таможню? Почему вы, прокуратура, не делаете того, что вы должны делать?”. Это то, что называется soft power [мягкая сила].
Но главная проблема – это второй фронт – наверху: Кабмин, прокуратура, СБУ, президент. Если вы ждете реформы, то дайте нам механизмы, чтобы эти реформы можно было провести. И здесь есть задержка, потому что они не дают того, что обещали сначала.- Например?
- Например, мы бы хотели, чтобы таможней, налоговой, прокуратурой и СБУ руководили люди, которые так же смотрят на реформы, как мы. Чтобы они так же смотрели на коррупцию, как мы. А не те, которые, пока им кто-то не “лямнет”, они не будут делать. С такими мы не можем работать. У нас есть полиция. Если мы скажем, что эти люди коррумпированы, они придут с мигалкой, помигают, но они не являются прокуратурой. И здесь заканчивается лимит нашего реформаторства.
Далее мы хотим делать реформу таможни, потому что в Одессе где-то 75% людей каким-то образом зависят от контрабанды. И нам не дают реформировать таможню. Потому что потоки идут туда [вверх]. Мы приготовили “Одесский пакет реформ” – это где-то 7-8 законов, которые должны поменять динамику в экономике. Это таможня, прежде всего, это отношения с землей, это политическая реформа, реформа госаппарата.
- Какие проблемы с землей?
- Проблема в том, что у нас нет рынка земли. И потом, продавать нельзя, только в аренду. Сдают в аренду за одну гривну, потому что они знают тех людей – потоки снова как-то идут. У нас есть проблема в том, что, например, есть госземля на Одещине, и решает ее судьбу Киев. Почему это решается в Киеве, а не районом? Никто не знает, как люди получили эту землю. А еще есть классы: земля такая, земля такая. Скажем, у меня есть желание построить отель, но эта земля принадлежит какому-то хозяйству. Перевести землю из одного класса в другой очень трудно. Что делается? Кто-то идет, платит взятки, чтобы эту землю перевести. И так это работает. Надо сделать, чтобы было очень прозрачно, никаких взяток. Ты пришел строить отель, у тебя есть инвестиционный план, ты получаешь землю, строишь что хочешь, район следит за тем, что там делается.
Мы хотим сделать для страны реформы, потому что думаем, что здесь ничего сложного нет. Но если для вас, Рада и Правительство, это очень смело, то давайте договоримся, что вы нам, в Одессе, дадите право на эксперимент- А если говорить о туризме в Одессе, земля – это единственная проблема, или есть еще какие-то, с которыми вы сталкиваетесь?
- Я турист, живу в Мюнхене, и хотел бы приехать в Одессу. Мне сначала надо лететь в Вену, потом мне надо лететь в Одессу. Я могу воспользоваться только одними авиалиниями, которые там есть. Я приземляюсь на очень плохом поле, где стоит такое неприятное сооружение, я вхожу в эту постройку, там нет интернета. Потеряли мои вещи, я звоню куда-то, и они не отвечают на мои вопросы. А у них там монополия – ни сервиса, ни конкуренции.
Чтобы была конкуренция, можно построить другой аэропорт, а это очень сложно, потому что нужно инвестировать в инфраструктуру, а государственных денег нет. Можно этот аэропорт отдавать под концессию, но чтобы отдать под концессию, должен быть закон, а его сейчас нет. Если строить аэропорт, то туда нужна дорога. Дороги нет. Государство имеет монополию на строительство дорог, и они говорят, что денег нет. К тебе приходят какие-то турки, американцы или китайцы, говорят, что построят дороги, но у тебя нет закона, чтобы кто-то пришел и за собственные деньги построил эту дорогу.
Поэтому надо все делать пакетом, чтобы одно гармонично сосуществовало со другим. Скажем, у нас есть достаточно много госимущества. Почему мы должны ждать, пока Фонд государственного имущества и Министерство экономики решит его приватизировать? Дайте нам приватизировать прозрачно. Мы возьмем деньги, построим дорогу и аэропорт.
- Вы планируете строительство трассы Одесса-Рени?
- Это не реформа, это тактический шаг. Мы хотим сделать такие условия, чтобы если в регионе решили построить дорогу, то мы не должны были ездить бы в Киев каждую неделю переговариваться, чтобы нам дали это право. Нам надо, чтобы нам разрешили приватизировать, право дать кому-то эту дорогу под концессию. Чтобы мы провели конкурс, кто будет строить эту дорогу, выбрали лучшего. Чтобы нам дали возможность реформировать прокуратуру, и милицию. Потому, что там делается? Едет такой трак на 100 тонн, разрушает эту дорогу, и стоит милиционер, которому этот трак дает деньги, чтобы он не увидел, что там 100 тонн вместо 10 тонн. Нам надо сделать так, чтобы полицейский не брал взятки, чтобы он мог взвесить этот трак. И, если водитель что-то нарушил, то заплатил какой-то штраф.
Когда мы принесем пакет, мы скажем: “Мы хотим это делать для страны, потому что мы думаем, что здесь ничего сложного нет, все восточно-европейские страны это сделали. Но если для вас, Рада и Правительство, это очень смело, то давайте договоримся, что вы нам, в Одессе, дадите право делать эксперимент. Так, чтобы мы вам показали, что можно приватизировать, что можно делать рынок земли, что можно отдавать дороги в концессии, что можно делать все, что мы хотим здесь, и это будет работать”. Нам это не очень нравится, потому что будет очень трудно сделать реформу только в одном регионе, а мы бы хотели, чтобы это было возможно сделать по всей стране.
- В начале сентября приняли закон, который позволяет 50% от суммы полученной от перевыполнения ежемесячных планов по поступлению таможни, пускать на дороги. Как вы его оцениваете?
- Наша бюрократия научилась играть в свои игры: дать возможность
что-то делать, чтобы не дать это делать. Как, скажем, меня поставили в
министерстве, чтобы я руководил направлением отношений с международными
донорами, а потом запретили с ними общаться. В таможне та же история.
Они нам дали это право. Мы сели в машину, приехали в Одессу. И тут нам
сказали, что энергетическую таможню у нас забирают, а это довольно
большая часть. Сейчас очень мало кораблей, грузов проходит через
одесскую таможню, потому что тарифы такие. Киев регулирует тарифы на
таможне. Проще и дешевле привозить что-то до Житомира, Киева или
Днепропетровска. Саботируют, не дают возможность что-то с этим делать.
- Там есть также миграционные вещи, чтобы было проще получать визу.
Потом есть экологические вопросы. Скажем, у нас в Одессе есть семь предприятий, которые действительно нуждаются в регуляции с экологической точки зрения. То мы хотим сделать так, чтобы только те семь должны были получать разрешения.
Есть реформа, которая называется "свобода предпринимательской деятельности". Мы делаем все, чтобы было проще делать бизнес. Давайте сделаем так, чтобы было проще брать людей на работу и увольнять, давайте сделаем госаппарат меньше, чтобы мы могли поднять жалование.
- Как вы будете продвигать ваш пакет реформ [который презентовали 17 сентября 2015]?
- Сейчас готовим политическую платформу. Надо лоббировать. Сейчас мы всем говорим, что у нас есть “одесский пакет реформ”, мы называем отрасли, которые мы хотим изменить, и что именно хотим делать. Потом говорим, что все, кто не проголосуют за этот пакет, являются реакционерами. Потому что все, кто являются реформаторами и хотят изменений в государстве, за него должны проголосовать.
- Есть ли политическая воля на проведение этих реформ? Кто ставит вам палки в колеса?
- Если бы мы не рассчитывали на поддержку, мы бы это не делали. Но будет сложная политическая борьба. Ибо то, что мы хотим сделать, режет потоки. Где эти потоки идут - кто знает. Но все указывает, что что-то есть в Правительстве, то есть в Раде. Президент – это наша опора, он нас поддерживает. Он не всегда делает то, что как нам говорил, будет делать, но от него не так много и зависит. Очень много зависит от Правительства, где нас не так хорошо понимают, и от Рады, которая аморфна. У нас есть коалиция, но они не общаются. И ты не знаешь, если ты приносишь пакет либеральных реформ, кто у нас либеральная партия и кто его поддержит.
Мы хотим, чтобы ІКЕА вернулась, и мы готовы с ними разговаривать. Приходите, делайте то, что вы хотите, на вас никто не будет наезжать- Вы также отвечаете за инвестиции в Одессе. Кто приходит к вам? О чем просят? Куда хотят инвестировать?
- Очень много людей приходят и просят на свои идеи государственные гарантии или государственные деньги. Нет, не будет. Что будет: у нас есть пять приоритетных направлений – туризм, инфраструктура, транспорт, сельское хозяйство и IКЕА. Это не значит, что не надо инвестировать в другие. Но это то, что мы считаем первоочередным, и мы поможем, чтобы все можно было сделать очень быстро.
Я только что был у шведского посла, например, и мы говорили, что мы знаем, что IКЕА приходили в одесский регион, и что их вынуждали давать взятки, поэтому они собрали вещи и уехали. Мы хотим сделать так, чтобы они вернулись, и мы готовы с ними разговаривать. Это так, как мы сейчас разговариваем с бизнесом: “приходите, делайте то, что вы хотите, на вас никто не будет наезжать”.
И очень многие приезжают. Проекты очень разнообразные. Вчера мне китайцы предлагали в Хаджибейском лимане сделать серьезный глубоководный порт. Это миллиардные инвестиции. Перед тем, как я приехал сюда, я разговаривал с группой из десяти бизнесменов из Италии. Кто интересуется инфраструктурой, кто разговаривает о сельском хозяйстве. Были из Тернополя, они уже имеют какой-то проект по переработке мусора, и говорят, что им нужно, чтобы мы просто закрыли 16-метровую шахту мусора.
- Какие-то конкретные договоренности по этим проектам?
- Еще очень рано, потому что мы здесь только три месяца. Западный бизнес сначала должен посмотреть, с месяц, что происходит. Потом они захотят приехать и поговорить. Потом они это у себя обсуждают, голосуют. Тогда, где-то спустя 5 - 6 месяцев с начала этого процесса можно что-то запустить. Вот был план приватизировать Одесский припортовый завод, но дали только три месяца на приватизацию, и все западные инвесторы сказали, что за три месяца никогда не придут. Им нужно шесть месяцев, чтобы все обсудить, проанализировать. Много будет зависеть от того, как пойдут “одесский пакет” реформ и такие символические вещи как, скажем, приход IКЕА в Одессу.
Теги: Александр Боровик Михеил Саакашвили Переглядів: 1474
